Черное зеркало колдуна - Лариса Капелле

– Надо сначала выслушать Степана, а потом решать, – твердо заявил Басенков.

Степан, подбодренный неожиданной поддержкой, нашел в себе силы внятно проговорить:

– Неправда ваша, любой человек мог на конюшню зайти! Да и не было меня тут, я лошадей ходил поить, любого спросите.

Дворовые загомонили. Один из них, пожилой мужик с обвисшими седыми усами и багровым носом, осмелился все-таки вступиться за конюха:

– Все видели, как Степан коней поить водил. Когда он уходил, Семена живым видели, – глухим басом забубнил он, – и Степка после того, как Семена нашли, вернулся.

– Ты, Гриня, сказки не рассказывай.

– И вовсе не сказки. А правду я говорю, – не сдавался дворовый.

Смерды загомонили, и Толоконников, чувствуя, что теряет инициативу, заметно растерялся.

– Я думаю, что вина Степана не доказана, – настойчиво повторил Федор, – тем более если слуги могут подтвердить, что он отсутствовал в момент смерти.

– Они с Семкой враги известные, – все-таки попытался Никифор Щавеевич настоять на своем.

– Насколько мне известно, обожателей у Семена было немного, а вот врагов больше чем достаточно. – На этот раз голос Федора прозвучал гораздо жестче, Арина с благодарностью посмотрела на него, но сама держалась в стороне.

Толоконников возражать не посмел и нехотя сделал знак рукой стражникам:

– Отпустите, – и добавил, обращаясь к Степану, – твое счастье, подлец, да только гляди у меня!

– А я и гляжу! – с откровенной ненавистью парировал конюх.

– Расскажите, что произошло? – приказал Федор.

Дворовые снова загомонили. Из обрывков фраз и спутанных ответов Федору удалось понять, что Семена все видели живым в последний раз после обеда. Никто не знал, что он делал на конюшне. Хотя учитывая то, что Степан ушел поить лошадей, конюшня была идеальным местом для тайного свидания. Оставалось узнать: с кем? Кроме того, настойчивость, с которой Толоконников пытался засудить невиновного, Федора насторожила. Но, с другой стороны, вражда двух дворовых стала уже притчей во языцех, и ничего удивительного в выводах управляющего не было.

Федор еще раз окинул взглядом помещение. Задерживаться здесь не имело смысла. Бросив последний взгляд на то, что осталось от Семена, он развернулся и вышел из конюшни. Толоконников последовал за ним, оставив Агафью наводить порядок.

– Что прикажете делать? – подобострастно поинтересовался он.

– Пока ничего, уберите тело и наведите порядок, а я писаря моего пришлю, он со всех показания и снимет.

Толоконников поклонился и удалился. К Федору приблизилась Арина:

– Спасибо, что отозвался, – схватила она его за руку, – пойдем, а то лица на тебе нет, устал совсем, накормить тебя надо.

Федор так удивился, что кто-то, кроме дяди, собирается о нем заботиться, что без слов дал себя завести в небольшую горницу, примыкающую к трапезной.

– Садись за стол и подожди, сейчас вернусь, – почти приказным тоном заявила девушка, а ему это даже понравилось.

Действительно, через несколько минут Арина вернулась с подносом в руках, следом за ней с кувшином следовала Настя Шацкая. Девушки быстро поставили перед Федором посуду с кусками холодной курицы, положили ломти смазанного смальцем хлеба, сметану и пироги с брусникой.

– Здравствуйте, вот откушайте, не обидьте, – мягко произнесла Настя, – и спасибо вам за Степана, выручили вы его, и за Аню спасибо!

– А за Аню-то за что? – удивился Федор, только сейчас почувствовавший, насколько он проголодался.

– Что родителям ее секрет не выдали, – краснея, произнесла Настя.

– Она тебя в монастырь понуждает идти, а ты ее все защищаешь! – возмутилась Арина.

– Кто кого понуждает в монастырь идти? – поинтересовался Федор, уплетая за обе щеки удивительно вкусное мясо и свежий хлеб.

– Да Анька все не знает, как Настю с рук сбыть! – возмущенно проговорила Арина.

– А, так поэтому ты тогда под дверью подслушивала? – рассмеялся Федор.

– Да, я ее понимаю, Аню-то, – грустно произнесла Настя, – не виновата она, что ко мне сваты не едут. И Егора она пуще жизни любит. Почему тятенька упирается? Не хочет младшую раньше старшей выдавать, а по мне, так какая разница. Каждому свой срок, и у каждого своя судьба! Никакого позору в этом нет. Правда ведь?

– Так оно и есть, – согласился Федор, – у каждого своя судьба.

– Не везет мне, да только в монастырь я не могу. Туда же надо идти, если ничто земное тебе не любо и хочешь ты принцу небесному свою любовь отдать, а не потому, что сваты не едут! Может, счастье мое запоздало или заблудилось, а уйду в монастырь, так и вовсе меня не найдет, а я ведь очень сильно буду моего суженого любить, всю себя без остатка отдам, какой бы ни был… – всхлипнула Настя и вытерла рукавом покатившиеся из глаз слезы.

Федору внезапно очень захотелось ей помочь, только как? Арина с грустью посмотрела на свою двоюродную сестру и успокаивающим голосом произнесла:

– Не плачь, я знаю, что найдется тебе суженый!

– Откуда знаешь-то? – перестав всхлипывать, спросила Настя. – Да и некрасивая я.

– Не может такого быть, чтобы на твоем пути хороший человек не встретился! А с лица воду не пить, и не все только на лицо смотрят, кто поумнее, тот и душу видит! – заявила Арина.

– Это ты славно про душу сказала! – восхитился Басенков. Ему было удивительно хорошо в присутствии двух девушек, он даже забыл, что привело его сюда второе за неделю убийство.

Арина от его комплимента покраснела.

– И пусть люди про проклятье старинное говорят, а мы все равно судьбу свою найдем, какая бы порча окаянная нам дорогу не заграждала! – гордо заявила Арина, и Федор залюбовался ею. Он как-то не привык, чтобы женщины вот так характер проявляли. Гораздо обыкновеннее было их видеть за куделью да за люльками, бабья судьба известно какая.

– Арина у нас самая умная, и грамоту лучше всех знает, а по мне, так и Ани красивее, – простодушно заметила Настя и добавила, – а сейчас только про вас и говорит, что, мол, хороший вы и красивый, как царевич из сказки!

«Царевич» стал пунцовым от смущения.

– Да что ты ересь несешь, Настя! – возмутилась Арина. – Просто с тех пор, как Фрола убили, мы только об этом и говорим!

Совершенно растерянный Федор не заметил, как добрался до собственного дома. Дядя тут же встретил с расспросами. Слухи о смерти Семена еще до его ушей не дошли.