Черное зеркало колдуна - Лариса Капелле

Конец истории оказался трагическим. У Каси до сих пор тошнота подкатывала к горлу, когда она вспоминала разговор с экс-примой Мариинки и хозяйкой неизвестного портрета Льва Бакста Верой Осиповной Александровой. Именно эта встреча раскрыла Касе глаза на истинную деятельность фонда.

Они действительно находили выпавшие из оборота произведения искусства, и на самом деле их счастливым обладателям предлагались очень приличные деньги, и вполне естественно, что большинство соглашалось на условия и радовалось свалившемуся на голову богатству. Только о судьбе несогласившихся никто не говорил. А отказавшихся от манны небесной постигала кара, чаще всего автомобильная авария или еще какой-нибудь несчастный случай.

Кася прекрасно помнила свой разговор с Шаровым. К ее удивлению, тот отреагировал на ее рассказ вполне спокойно и только пожал плечами:

– Слушай, ну а какая тебе, собственно, разница? Инвестиционные фонды, вкладывающие капиталы в произведения искусства, бывают разными, и методы их отличаются. Потом, ты должна понять, что это просто одна из форм капитала, а деньги, как известно, не пахнут. Ты же не будешь задавать вопрос банкиру, чувствует ли он ответственность за клиента, который пустил себе пулю в лоб, или менеджеру, не переживает ли он, что уволенный им работник стал бездомным бродягой? Этот мир просто так устроен. Да и в конце концов, тебе самой ведь никого убивать не предлагают.

– То есть для тебя все равно, если в результате твоей деятельности кто-то может пострадать?! – констатировала Кася.

– Что за винегрет у тебя в голове? Ты, может, начнешь, как буддийские монахи, метелочкой перед собой мести, чтобы, не дай бог, не раздавить какую-нибудь букашку?

– Не преувеличивай, речь идет не о какой-нибудь букашке, а о вполне конкретных людях, которым наше вмешательство вполне может стоить жизни! – взорвалась было Кася и тут же остановилась. Просто она почувствовала, что все ее слова имеют такой коэффициент полезного действия, как и война с ветряными мельницами.

«Совесть Шарова не покупалась за деньги, только за очень крупные суммы», – горько усмехнулась она про себя. Впрочем, он не слишком отличался от большинства земных и вполне нормальных людей, которые любят говорить, что у них есть голова на плечах, что они знают, о чем говорят, и твердо стоят на своем клочке земли. И теперь ей снова предстояло встретиться с Шаровым, только цель была другой, и задача обойти фонд «Уайтхэд» ей нравилась гораздо больше. Нет, она не хотела мстить, но оставить их с носом – почему бы и нет?!

– То есть я должна буду отправиться в Россию?

– Я думаю, без этого не обойтись. Я уже перечислила на ваш счет деньги на расходы и забронировала отель.

– Бронь можете отменить, в Москве у меня осталась квартира, – только и ответила Кася, мысленно она уже была далеко.

Москва, сентябрь 1589 года

В Приказе Большой Казны Басенкова провели сразу же к начальнику, ждать не заставили.

Яков Стольский был одним из самых влиятельных чиновников в окружении царского шурина Бориса Годунова. Блестящий эрудит, владеющий несколькими европейскими языками, объездивший с торговыми посольствами Европу и Азию, Яков был незаменим и цену себе знал. Однако никогда свое влияние и власть напоказ не выставлял.

Его кабинет был обставлен просто, никаких тебе шелковых ковров и икон в драгоценных окладах, только огромный дубовый стол и огромное количество книг и свитков на почерневших от времени полках.

Одет был до неприличия неказисто, и это в Москве, где роскошность одеяния была необходимой визитной карточкой, – скромный кафтан из синего сукна, такого же цвета штаны и мягкие кожаные сапоги.

У него было тонкое и умное лицо с острым носом и узкими губами аскета, которое никак не вязалось с роскошной вьющейся светло-русой шевелюрой и аккуратно, на западный манер подстриженными усами с бородой.

Когда Басенков вошел, он кинул на него пронзительный взгляд холодных голубых глаз и кивнул в знак приветствия.

Стольский был не один. Его гость был полной противоположностью невысокого хозяина: настоящий великан.

«Такой в толпе не затеряется!» – подумал Федор, внимательно рассматривая широкое, заросшее окладистой с седой проседью бородой лицо с приплюснутым носом, широким ртом и небольшими раскосыми глазками. Хотя взгляд их был неожиданно умным и проницательным. Пришелец явно обладал не только недюжинной силой, но и столь же выдающимся умом.

Федор прислушался повнимательнее к разговору. Речь шла о снаряжении торговых караванов в Тюмень. Только к середине разговора он понял: гостем дьяка был известный на всю Москву своим богатством, удалью и бесстрашием купец Емельян Пореченков. Федор слышал о нем немало, но видел впервые.

– Подьячий Федор Басенков, – представил его тем временем Стольский.

– Мое почтение, – улыбнулся и удивительно ловко поклонился купец.

– Сказали мне, что дело у тебя ко мне срочное?

Басенков заколебался.

– Не волнуйся, Емельян язык за зубами держать умеет, – подбодрил его Стольский, – говори, что тебя привело.

– Убийство ваших писцов: Снегирева и Хлопонина.

– Дело неприятное, – лицо Стольского омрачилось, – да только с этим ты мог и к моим подьячим обратиться, почему ко мне?

– Потому что я думаю, что убийство ваших писарей и ограбление англичан связаны.

– Каким образом? – удивился Стольский.

– Ваши писари входили в шайку, орудующую под Москвой и собирающую подати со всех купцов.

– Ты уверен?

– Уверен. Ричард Локк может подтвердить. Они платить отказались, на покровительство государя понадеялись, да только разбойникам разве царь – указ, вот и напали на них.

– На твоем месте я бы не очень англичанам этим доверял, соврут – недорого возьмут.

– Да, купцам нонче в Москву не так-то просто попасть, – понимающе усмехнулся Емельян.

Стольский нахмурился:

– И ты туда же? Ладно, ваша взяла, займусь этим лично. Ты, Федор, все, что тебе известно, на бумаге изложи и моим людям передай. Когда сможешь?

– Завтра утром принесу.

– Ну что ж, на том и порешим. А тебе, Емельян, завтра мой подьячий Феофан Турский все нужные грамоты к воеводе Тобольскому, Даниле Чулкову, выправит, – торопливо произнес Стольский, всем своим видом показывая, что аудиенция на этом окончена.

Пореченков, глубоко поклонившись, вышел из кабинета. Федор последовал за ним. Из Приказа вышли вместе, Федору хотелось поподробнее расспросить купца, да и Емельян Пореченков, судя по всему, не торопился.

– А что вы имели в виду, когда говорили, что купцам в Москву не так-то просто попасть? – задал вопрос Басенков.