Чужой, плохой, крылатый - Елена Лабрус

Приличия не позволили ей отказаться, но было что-то потустороннее, нереальное в прозрачных и тонких, словно покрытых золотой пылью лепестках, нежно подрагивающих от её дыхания.

— Это Аннелион. Говорят, он приносит счастье, — пояснил он. — Будьте счастливы, Анна.

Он откланялся и ушёл быстрее, чем она успела ответить.

— Аннелион? — удивилась Нова, ошарашенно глядя на цветок. — Он существует?

— Тебе нужен? Возьми, — протянула Анна.

— Нет, нет, что ты, — отшатнулась та и даже подняла руки. — Мне рассказывали, он растёт только из камня, расколотого слезой демона. И цветёт всего один раз в жизни. Но это просто легенда, — натянуто улыбнулась она. — Анна, Бессарион…

— Никогда больше не упоминай при мне его имя, — бросила она на пол цветок и посмотрела на Нову в упор. — Слышишь? Никогда!

Распрощавшись со всеми, она села в экипаж. Вложила свою руку в тёплую сухую ладонь мужа и легонько сжала.

Корделио подтянул её к себе, обнял и поцеловал в лоб.

— Тебе не о чем беспокоиться, девочка моя. Пока я рядом, он не посмеет тебя тревожить. Даже в снах.

Сидя в приёмной Большого Храма Бессарион Бриар равнодушно рассматривал блестящий носок своего сапога, пока Оранта металась по кабинету как злобный морок.

— Нет, что они себе позволяют? — похлопывала она веером по ладони. — Третий час заставлять меня, коронессу Энта, ждать. Эту сухую воблу Лули позвали, а меня нет. Да как такое вообще возможно.

— Перед лицом всевышнего все равны, — многозначительно произнёс Бесс. — Может, они и сами не думали, что Большой Совет так затянется? — вяло пожал он плечами.

Уже месяц как Анна вышла замуж и уехала. Месяц как он пребывал в тоске и унынии, которое не лечилось ничем.

Первый раз в жизни о сожалел обо всём. О принятом решении. О совершённом поступке. И даже о том, что он бессмертен.

"Не надо было убивать мальчишку. Не надо было доверять Анну Пассу. И давно пора послать к отче в задницу Оранту", — разочаровался он во всём.

— Простите Ваше Могущество за задержку, — вышел к ним лично Верховный Эдэлорд Син, седой богообразный дядька в лиловой сутане. Бесс встал. — Но вынужден вас огорчить в виду открывшихся обстоятельств, — он махнул рукой, приглашая их в зал. — Вашу просьбу признать покойного супруга бесплодным, а ваш брак считать незаконным Верховный Совет не удовлетворил.

— Это на каком же основании? — всё так же похлопывая веером по ладони и виляя бёдрами, словно она не перед святыми мужьями, а в борделе, прошла Оранта до кресла, которое ей указали и вдруг резко развернулась, и застыла каменным изваянием.

В уголке, в чёрном одеянии вдовы на краешке стула сидела женщина, возраст которой трудно поддавался определению из-за траурного одеяния, но скорее молодая. Но кого интересовала женщина, когда к ней как щенки жались мальчик и девочка с такими характерно оттопыренными ушами, что даже Бесс не удержался и хмыкнул.

— Ты, подумай, каков орёл, наш Одрей, — сел он. И взмолился мысленно, чтобы Оранта не устроила скандал и всё это просто побыстрее закончилось. Он заберёт, наконец, Тересу из дома Сина, уедет с ней куда-нибудь на всю зиму на острова, а, может, ещё дальше, и просто забудет всё это в её жарких объятиях. Всё. Забудет.

— И вы верите этой шл… — обернулась к Верховному Эдэлорду Сину разгневанная коронесса.

— Ваше Могущество, — предупредил он её поднятой рукой, — следите, пожалуйста, за выражениями. Не забывайте, что, в первую очередь, вы в храме.

— Да мало ли от кого она… — развернулась к нему коронесса.

— И тем не менее собранные нами доказательства, — он махнул рукой, приглашая Оранту занять своё место, уставившись на неё поверх узких очков-половинок, и той ничего не оставалось как всё же сесть рядом с Бессом. — Позволяют нам сделать однозначный вывод, что ваш муж не может быть признан бесплодным и причины, что повлекли за собой отсутствие наследницы престола не могут быть признаны уважительными.

— То есть это по-вашему, я виновата? — фыркнула Оранта.

— Ни в коем случае, — снова посмотрел на неё поверх очков Син. — Ведь мы всего лишь провели дознание по столь щекотливому вопросу по вашей просьбе. И пришли к однозначному выводу. Так же, что касается вашего требования упразднить пункт "девственность при вступлении в брак и признание законными наследниц только в подобном браке" мы тоже вынуждены отказать. Совет проголосовал. Мнения разделились. Но всё же большинством голосом правила, соблюдаемые ранее, решено оставить неизменными.

В тишине зала раздался гаденький смех Лулианны.

— Вижу ничего не получилось у тебя, сестрица, — встала та с довольной улыбкой. — Смирись!

И Лули, победно глянув на Оранту, покинула зал.

Да и остальным там, в принципе, делать было нечего. Эдэлорды засобирались.

А Оранта, повернувшись к Бессу злобно прошептала:

— Порви его. И чтобы духу его больше в этом Совете не было. Ты обещал.

Да, он обещал. И в принципе Бессу это ничего не стоило. Но ожидая Верховного Эдэлорда Сина в маленьком уютном патио его дома, где по балконам вилась гибкая глициния, а в маленьком фонтане журчала вода, он вдруг понял, что не хочет.

Он смотрел как Тереса вывезла инвалидную коляску с темноволосым парнем и поставила в солнечном уголке, даже не глянув на Бесса, и вдруг понял, как он устал. И что больше ни одному человеку по чужой прихоти, ради своего удовольствия или просто так… он не хочет портить жизнь.

— Сьер Бриар, — в домашней одежде, скорее похожий на звездочёта или старичка-учёного, чем на грозного Верховного Эдэлорда, Син прекрасно понял о чём будет идти разговор. Он подобрался, выпрямил спину, грустно глянул на парня в коляске. — Говорите, Бессарион.

Бесса передёрнуло от того, как нежно, заботливо, любя Тереса поправила плед, что сполз с колен молодого человека. А потом развернула его, отворачивая от Бесса, словно тот одним взглядом мог причинить ему зло.

— Мы оба с вами знаем, эдэ, что этот молодой мужчина вам вовсе не племянник, — вздохнул Бесс. — И это так же легко подтвердить, как и наличие у корона внебрачных детей, с той только разницей, что для покойного корона — это будущее его рода, а для Верховного Эдэлорда — скандал.

— Чего вы хотите? — не стал тот даже отпираться.

И Бесс внутренне перекрестился, что ему не придётся напоминать священнику, давшему обет безбрачия и обязанного блюсти целибат, всю историю его несчастной любви и грехопадения.

— Ничего, — вздохнул Бессарион. — Просто хочу, чтобы вы знали, что я знаю.

— Ничего? — искренне удивился тот, видимо, внутренне уже признав своё поражение. Уже готовый принять любые условия. — Но разве Её Могущество не хочет…