Чужой, плохой, крылатый - Елена Лабрус

— У меня есть время подумать?

— Конечно. Но не слишком долго, отмеренный мне срок… — он так многозначительно приподнял бровь, что Анна засмеялась. А ведь она думала, что больше никогда даже улыбнуться не сможет.

— А посоветоваться с тётей?

— О, сколько угодно. Надеюсь, я не зря развлекал вашу тётушку эти дни за стаканчиком хорошей сливовой настойки.

— А вы коварный, — покачала она головой. — Любимая тётина сливовая настойка? Вы же просто не оставили мне выбора.

— Пожалуй, не буду вас дольше задерживать, — оглянулся он на дверь, — я вам и так уже сегодня надоел. К тому же там наверняка топчется Марлок, — подмигнул он. — Но это будет наш с вами секрет. Думаю, не стоит пока ставить в известность о нашем разговоре кетлорда.

Было, конечно, ещё кое-что, о чём Анна не посмела спросить благородного сьера, но не могла об этом не подумать. А вот тётя, напротив, после скромного и молчаливого ужина с гостями (к счастью, Марлок не торопился со сватовством), когда Анна озвучила ей предложение Пасса, в первую очередь спросила именно об этом.

— Прости, если я покажусь тебе груба. Но, милая, ты готова с ним лечь? Он всё же будет твоим мужем.

— Считаешь, лучше монастырь? — погладила Анна обложку одной из книг, что так и остались на отцовском столе.

— Матушки-кондратушки! Анни, это ведь твоя жизнь. Разве я могу в ней что-то считать и давать тебе советы? Тем более я, так и прожившая в старых девах? Но знаешь, — она накрыла её руку своей и похлопала, — я приму любое твоё решение, девочка моя. Даже если ты выйдешь замуж за Марлока, — красноречиво скривилась она. — Жаль, конечно, что тебе почти не оставили выбора. Два… Прости отче!… старпёра и Пансион. Но что проку бередить душу.

И правда, что проку? Какая разница — кто. Никто не заменит ей Ригго.

Эта зияющая дыра в её сердце. Сумеет ли она чем-то её заполнить?

Это выжженное поле в её душе. Взойдут ли там когда-нибудь хоть жалкие ростки нового чувства?

Эта жгучая боль в её жилах, что словно свернула живую чистую кровь. Перестанет ли когда-нибудь сжигать её тело изнутри этот яд?

Взрослей, девочка?

Ну что ж, гладя в змеиные глазки Марлока она резко и повзрослела.

— Мне очень лестно ваше предложение, сьер Марлок, — растянула Анна губы в едкую улыбочку. — Но я вынуждена отказаться и от вашей руки, и от вашего сердца.

— Ха-ха-ха, сьерита Анна, — заразительно засмеялся он. — У вас прелестное чувство юмора. Но, право слово, это не смешно.

— Правда? А мне вот смешно. И очень интересно: чем в этот раз вы будете угрожать? Жизнью моей тёти? Или посадите меня на цепь и будете пытать? Отрезать каждый день по фаланге пальца, пока я не соглашусь?

— Не думал, что до этого дойдёт, — проскрипел он сквозь зубы, криво усмехнулся. — Но, вижу, не напрасно задержался, получив у коронессы одну скромную бумагу.

Он вытащил из кармана камзола запечатанное оттиском герба Оранты письмо.

Анна протянула руку, но он обогнул её и подал письмо Сантиверре.

— Как в случае непослушания отчуждает поместье? — забыв все правила хорошего тона, рухнула она на диван. — А где же я… где же мы будем жить?

— Мина! Воды! — крикнула Анна, глядя как краска отлила от лица тёти.

Сантиверре помог сьер Пасс, во время их разговора ни проронивший ни слова. Он поднял упавшее письмо, пробежал по строкам глазами, нахмурился, передал письмо Анне.

— Вы даже хуже, чем я думал, Марлок, — покачал он головой.

И пока тётя глотала воду, словно год не пила, Анна прочитала то, что тётя уже озвучила, только выраженное многословно и витиевато. И усмехнулась.

— Жаль, что вы меня не дослушали сьер Марлок, — разорвала она бумагу пополам. — Я не могу принять ваше предложение, — сложила вместе части и разорвала их ещё раз, а потом ещё и ещё, пока в её руках не остались мелкие клочки. — Потому что вы опоздали. Всё же напрасно вы задержались ради этой никчёмной писульки.

— Опоздал? — и бровью не повёл тот на изорванную бумагу. — Прямо в траурном платье вы уже успели выскочить замуж? — снова засмеялся он.

— Нет. Но уже приняла предложение человека, уважаемого и достойного. Чью кандидатуру не посмеет оспорить даже ваша драгоценная коронесса, — швырнула она в него клочки. — Так ей и передайте. Я выхожу замуж за сьера Пасса.

На его застывшую рожу приятно было смотреть. На то как нервно по-лягушачьи Марлок сглотнул, как попятился и обернулся к Пассу. Как Корделио отвесил ему издевательский поклон. И Мина любезно открыла дверь, как бы намекая, что он здесь более не угоден.

И Анна бы, наверно, даже улыбнулась, если бы могла.

Но она слишком хорошо понимала, какой подписала себе приговор.

Их обвенчали в маленькой семейной церкви в Южном Риксе в тёплый осенний день. Впрочем, здесь, у моря на юге все дни, даже зимние, были тёплыми. Круглый год цвели апельсиновые деревья. И живой флердоранж, что вплели в её волосы и поставили в убранстве зала, невольно наполнял душу вовсе не тоской, а весенней свежестью и лишь немного торжественной грустью.

Со стороны невесты на свадьбе были только Сантиверра и Нова. А церемонию провёл эдэлорд Дант. Маленькую скромную церемонию, как назвал её Корделио, хотя гостей было столько, что все едва поместились в церкви.

— Я знаю, сейчас ты мне не поверишь, — сжала на прощание руку Анны Нова, провожая её к экипажу, что увозил молодых в путешествие, — а может сейчас и не поймёшь, но хочу, чтобы ты знала: он не мог поступить иначе.

— Кто он? — в суете поздравлений, шума и толкотни, Анне показалось, что она её не расслышала.

— Ты знаешь кто, — улыбнулась Нова. — Чужой, не этим миром рождённый. Плохой, стоящий на страже добра и зла. Крылатый, что сожжёт свои крылья ради тебя.

— Бесс, — вырвалось раньше, чем она успела подумать, словно Анна сказала это не сама. И рука, что так давно не давала о себе знать, вдруг так знакомо и так ощутимо заныла. — Бесс? — заскользила она глазами по залу, оглядываясь, всматриваясь в лица.

И увидела то, что искала.

Он стоял, держа в руке единственный цветок ярко-жёлтого цвета. Поднял на неё глаза, словно почувствовав, что она смотрит. И не отводя взгляда, пошёл на встречу.

Чужой, не этим миром рождённым, вспышками повторялись в голове у Анны произнесённые Новой слова, глядя на его худое смуглое лицо с острыми скулами.

Плохой, стоящий на страже добра и зла.

Крылатый, что сожжёт свои крылья…

Демон? — успела мысленно спросить она и вздрогнула от его голоса.

— Сьера дэ Пасс, — склонился Бессарион Бриар, целуя её руку. — Мои поздравления, — и протянул цветок, похожий на жёлтый мак.