Ты моё дыхание - Ева Ночь

– Прекрасно. На ловца и зверь бежит, – произнёс он мягко, улыбнулся и повёл меня прямо туда, где околачивался Толик.

Костя

Она боялась. Я чувствовал её страх и растерянность. И в машине, и когда вышли наружу. И ведь Толян ей ничего плохого не сделал – я уверен. Доставал только в своей толстолобой приставучей манере. Привык, что все девчонки ему в руки падают, а тут – сопротивление. Как же – вызов. Что значит девушка ему отказала? Не в его правилах отступать.

Я злился на Толяна. Даже готов был ему подправить, чтобы сбить упрямство, но больше меня волновала реакция Софьи. Кто её так запугал? Отец её ребёнка? И, наверное, это ему нужно втолковать прописные истины, но сейчас зацикливаться на этом не стоило. Нас ждал Анатолий. И, судя по его виду, боевой дух в нём так и клубился, как чад из неисправной печи.

– Добрый вечер, – язвительно поприветствовал он нас. – Вижу, Сонечка, не для всех ты занята и не доступна. Для кого-то врата в рай отворены, правда?

Я чувствую, как напрягается Софья, и чуть сжимаю её руку.

– Пойдём, – киваю на вход, – незачем бесплатный концерт для всех устраивать.

На входе – невозмутимый Семён стоит, и больше нет никого, но я давно усвоил правило: лучше все разговоры вести за закрытыми дверями. И то не факт, что не поползут слухи, версии, домыслы, а то и подслушанные и перекрученные фразы.

Анатолий, к счастью, не спорит – идёт за нами, но всем видом показывает оскорблённую невинность. Будто имеет на это право.

– Вот что, – сказал я, как только мы вошли в небольшую комнатку, которую я использовал для работы. Софье кивнул, чтобы верхнюю одежду сняла, и сам куртку сбросил, – говорю только раз, и надеюсь, до тебя дойдёт. Если девушка тебя избегает, не отвечает на телефонные звонки, значит не хочет с тобой общаться.

Толик садится на стул и вольготно вытягивает ноги. Смотрит на меня насмешливо, словно я чушь несусветную несу.

– Если мужчина говорит «нет» – это значит «нет». Если женщина, то есть масса вариантов. Например, цену себе набить. Или поиграть в гордую девственницу.

Он кидает на Софью пренебрежительный взгляд, и во мне просыпается ярость. В такие моменты я становлюсь вкрадчиво-тихим, и те, кто меня знает хорошо, предпочитают убраться подальше.

Софья сжимается в углу. Скукоживается, ладони между коленями зажимает. И только за это мне хочется схватить Толяна за грудки и встряхнуть. Или об стену его тушу двинуть.

– Софья – моя девушка, – произношу тихо. – Моя невеста – будет точнее. И ещё один неправильный взгляд, жест, неосторожное слово в её сторону – церемониться не буду. И если она сказала «нет» – значит оставь её в покое.

– Правда, что ли? – Анатолий сидит всё так же небрежно, не меняя позы, но я вижу, как напрягаются его мускулы. Он смотрит сейчас только на меня. – И когда ж это вы успели настолько сблизиться? Совсем голову потерял, да, Котя? Впечатлили её неземные черты, когда ты её в душе рассматривал? И небось она в недотрогу играет, чтобы ты крючок покрепче заглотил. А ты в курсе, что у неё ребёнок есть?

Он произносит это так, будто я должен взять и со страха под стол залезть.

– В курсе, – встречаю его взгляд и распрямляю плечи. – Я знаю, что у Софьи есть сын. И ребёнок – это не проказа и не инфекция. Не заразная болезнь. Всё дерьмо выплеснул из себя? А теперь на выход. Рабочая смена у тебя завтра, можешь быть свободен.

– Я, пожалуй, развлекусь, – поднимается Толян со стула. – Выходной день, имею право отдохнуть. Поэтому не прощаюсь. До встречи, Сонечка! – бросает он через плечо и слишком усердно толкает дверь. Так, что она с грохотом бьётся о стену.

Но мне до него дела нет. Больше меня заботит Софья, что сидит в углу, сжавшись ещё больше.

– Соня, – зову её тихо и останавливаюсь в паре шагов от её «убежища».

– Подсматривал в душе? – поднимает она на меня глаза. Обжигает синими озёрами. Не плачет, нет, но бледное лицо говорит о многом.

– Там стояли камеры наблюдения, – тщательно подбираю слова. Что бы я ни сказал сейчас, это будет выглядеть жалко, словно я оправдываюсь или ябедничаю на охранника, что вроде как ничего не нарушил, кроме этики поведения и моральных правил. – Уже не стоят. Я распорядился, чтобы их убрали. Из душевых и комнат для персонала.

Софья кивает. Руки у неё судорожно зажаты коленями. А я не знаю, как ей помочь. Понимаю только: сейчас её нельзя трогать.

– Он за мной следил, а ты его поймал, – умная девочка, уловила суть того, что я не произнёс вслух. Софья снова поднимает на меня глаза: – Он не отстанет. Такие не отстают. Озлобляются и…

Софья осекается. Губы её дёргаются. Взгляд становится затравленным на какие-то доли секунды, а затем она распрямляется, вытаскивает ладони из сжатых коленей. Как морковку с грядок: с ногами справиться не смогла, они у неё всё так же притиснуты одна к другой, поэтому руки приходится ей вырывать с усилием. Она этого даже не замечает. Зато я всё вижу: Софья пытается прийти в себя.

– Я пойду переодеваться. Надо работать.

– Я тебя провожу, – подниматься я ей не помогаю, хотя очень хочется прикоснуться, влить в Софью свои силы и уверенность. Но сейчас, когда она заведена до предела, это невозможно.

Это было правильное решение: Толян не успокоился и торчит в коридоре, явно поджидая Софью. Всё же ему хочется расставить точки над «і». Соня замедляет шаг.

– Иди, я разберусь, – немного подталкиваю её в спину, и она мимо Толяна проскакивает, как мышь.

К счастью, тот даже не пытается её зацепить. Может, потому что я маячу сзади. Такие лбы нередко переоценивают свои силы. Думают, что массой и избытком тестостерона, который бьёт в башку, способны сокрушить мир. Настало время доказать обратное. И немного сбить прицел, чтобы неповадно было больше мою девушку по коридорам пугать.

– Что, пасёшь козочку? – ухмыляется Толян, как только Софья скрывается в комнате для персонала.

– Я оберегаю свою девушку от таких козлов, как ты, чтобы не смели навязываться и пытаться выяснять отношения. Я тебе всё сказал, ты не услышал.

Он готов к нападению, но слишком борз и молод, чтобы противостоять моему опыту. Одно движение – и я заламливаю ему руку. Со всей силой, чтобы наверняка. Мне пофиг, даже если я ему конечность сломаю. Важен эффект: от боли Толян падает, как подгнившее бревно.

– Ещё раз тебя увижу поблизости с Софьей, – произношу мягко и вкрадчиво, – вот так легко, как сейчас, не отделаешься. А потом я напущу на тебя своих адвокатов. И мы впаяем тебе статью за домогательства. А может, и ещё чего похуже.

Конечно, он пытается сопротивляться. Придавливаю его ещё сильнее, давя в себе желание всадить кулаком в рожу, чтобы нос сломать и глаз подбить. А лучше два сразу. Чтобы долго на девочек не смотрел. А ещё – носком в пах засадить, чтобы отбить охоту к девушкам приставать.