Трали-вали - Владислав Вишневский

– Я совсем забыл про твои хохмы-анализы… – сердито пробурчал Мальцев. – А что там? Что случилось?

– Переругались что-то…

– Наши? Из-за чего?

– Непонятно… Я, в общем, и не понял. Приедем, разберёмся… Так о чём мы говорили?.. А-а-а, как дальше быть! Ну, и какая будет программа?

– Не знаю. – Мальцев рассеянно крутил вилку в руках, рассматривал её, потом осторожно положил на тарелку. – Жить будем. Учиться… Дальше видно будет… Решать будем по мере поступления вопросов…

– Понятно! С Аллой что?

Ах, голубка нежная, выводил в тишине голос Вахтанга в песне «Старого фаэтонщика», потерял надежду я. Как же ты средь бела дня, упорхнула от меня… Грустно вторил аккордеон… Всё было грустно…

– Я уже говорил… – вслушиваясь в мелодику песни, Мальцев вздохнул, повторил. – Не знаю. – Сердито боднул головой, пряча тревогу отмахнулся. – Что ты меня пытаешь, инквизитор. Уйдёт она, наверное…

– Выдержишь? – Кобзев понимал, что задаёт другу неприятные вопросы, может и больные совсем, неприятные, но всё же решил проговорить их, пока ещё не так поздно.

– Я ж не один, – ответил Мальцев.

– Это понятно. Я с тобой… И мои архаровцы тоже. – Воскликнул Кобзев. – Так что…

– Ну вот, а ты пугаешь.

– Я не пугаю. Я беспокоюсь… Ну что, генацвале, – и вновь это был тот Санька, лёгкий, весёлый, друг и неунывающий заводила. – Время! – заметил он, указывая на часы. – Поехали форму пацанам примерять? Подшили, наверное!..

– Поехали, – согласился Мальцев. – Зови шкинделов. Я расплачусь.

– Стоп! Счёт пополам, батоне.

– Ноу-ноу! Айн момент, геноссе! С какой это стати, дорогой? Это ты у нас в гостях… – отмахиваясь, шутливо возразил Геннадий. – Мне и платить. Когда ты нас со своей семьёй в «Президент-Отель» пригласишь, я возражать не буду…

– Вот вы как заговорили, барин! О-о-о! А в пивбар не хо-хо?

– Ладно, Санька, пойдёт и пивбар…

– Тогда так, – не хочешь по-братски, я буду за бензин платить.

– Вот тут согласен… Но пополам.

– Ай, как не хорошо себя ведёте, генацвале!..

Подошедший официант положил на стол карточку-счёт, прервал дружескую пикировку. Расплатившись, друзья выходили под голос того же Вахтанга Кикабидзе…

* * *

Домой возвращались уже под вечер. Уставшие, но довольные. Мальчишки красовались друг перед другом армейской формой, взрослые радовались удачно выполненной работой. Дядя Гена молчаливо рулил, с интересом и удовольствием поглядывая в зеркало, дядя Саша часто оглядывался назад, улыбался мальчишкам, задирал их то одного, то другого, веселился. Приятно на мальчишек было теперь смотреть, умильно. Особенно на Генку. На нём всё сидело мешковато, не смогли парню даже приблизительного размера найти… Что-то близкое удалось подобрать, но в военной швейной мастерской для суворовцев, и то на два размера больше. Тем не менее, Генка был счастлив. Надев на себя армейскую рубашку, зелёные армейские брюки, чёрные ботинки и армейский берет – ни одна фуражка не подошла, её и не ушьёшь, застыл перед зеркалом… Никита оглядывал себя особенно кажется критически, но с затаённым восторгом. Выпрямлял спину, поворачивался перед зеркалом, осматривал себя со всех сторон. Генка его нетерпеливо выталкивал… «Я! Теперь я! Ну чё ты загораживаешь!.. Очень красивый, ага! Жениться можно. Теперь моя очередь, пусти».

Всю остальную армейскую фурнитуру решили дома подогнать: кокарды, нарукавные нашивки, галстуки, погоны… Да, и погоны, это естественно, как же мальчишкам без погон. А ещё ведь и портупеи надо – это дядя Саша подсказал, их совсем нужно переделывать, укорачивать – это уж всё дома… Домой!

«Тогда, домой! Поехали домой! Ур-ра!» – подпрыгивая, потребовал Генка. Поехали, согласились и взрослые. Устали…

* * *

«19.20, командир. Всё, по-моему домой едут…»

«Думаешь? Точно?»

«Да. Куда ж ещё?! Пол-Москвы исколесили. Мы уже угорели. У них кондиционер…»

«Хватит болтать. Это не интересно. Действительно думаешь, что едут домой, уверен?»

«Думаю – да. Два раза пообедали, подстриглись, обновились… Остаётся – домой. Куда ж ещё?»

«Понятно. Это хорошо… Сколько времени на дорогу понадобится, как думаешь?»

«Отсюда? Значит… эээ… с учётом пробок… часа два, я думаю, не меньше»

«Ладно, добро. Вторую машину отправь на базу. На съезде с кольцевой эстафету передашь мне и свободен. Дальше я. Вопросы?»

«Нет, командир, вопросов. Понял»

«До связи»

«Есть, до связи»

* * *

– Мужики, товарищи музыканты, ответьте, почему лейтенант меня так обидел… нас всех… Почему? А, Константин Саныч? Ты же старший прапорщик, ты всё знаешь… – Настаивал Гарик Мнацакян.

– Да, Костя, мы же всегда все вместе… всегда… – теребил и Женька Тимофеев. – Все проверки… как с листа… Как братья. Ни одной лажи… У меня, например, вы знаете, никогда!

– Женька, Жека, товарищ Тимофеев… ты не прав. Что было – то прошло, запомни! Звезда долго не горит! Как спичка, чик, и всё… – покрутив глазами в поисках дополнительных аргументов, Константин Саныч неожиданно набирает полную грудь воздуха и вполне приличным баритоном поёт на весь пивбар. «Песня грустная такая слышится далёко где-то, на лице снежинка тает вот она была и нету…» Люди с кружками в руках замерли, внимательно слушают: концерт, как-никак, бесплатное развлечение. Или отповедь, или своеобразное резюме в миноре. Товарищ старший прапорщик обрывает сольный кусок, и трибунным голосом взывает. – Понял! Вот она была и нету… Нету! Понимаешь? – многозначительно сверлит при этом тоже пьяным пальцем воздух перед Женькиным носом. – Другие времена, дорогой мой, потому что… Перестройка! Проверка всех качеств страны, общества, на взаимовыручку, на порядочность – олигархи не в счёт! – волки позорные, я б их!.. – Хайченко демонстрирует присутствующим крепко сжатый кулак и соответствующее намерениям злое лицо. – Вот… Что ещё? Всё! – лицо его на этом мягчеет, глаза становятся мечтательными, дружескими, не сказать отеческими. – Да-а-а… Остальное только от нас… Только мы. Только музыканты: ты, я Кобзев, Мальцев, Валька Завьялов, все мы, как один… Нам задирать нос нельзя… не наша стратегия… Мы музыканты!.. Не то время… Перестройка… мать её…

– Она уже прошла, Константин Саныч, она проехала…

– Вот-вот, я и говорю…

– О чём вы говорите? Не спорьте, чуваки, – энергично, жестикулируя, мимо темы въезжает Леонид Чепиков. – При Запорожце, я говорю, лучше было. Ой, хороший мужик был. Да! Хороший! В Стокгольм с ним ездили… О-о-о, я помню, как он там дирижировал! Гергиев со своими кривыми руками и ногами отдыхает. Никогда не забуду нашего Запорожца… Толковый дирижёр был! И мы тоже… Зря нас, чувак, бросил…