Амнезия - Федерико Аксат

— С Марком все хорошо? — спросил я, почуяв недоброе.

Ричард Салливан, опытный врач, давно привыкший сообщать людям плохие новости, отвел взгляд, и я все понял. Слезы на глазах у непробиваемого Харрисона подтвердили мою догадку.

— Марк ушел из жизни, Джонни, — произнес он.

И тогда, под гнетом боли, на грани подступающего отчаяния, я сумел задать единственный уместный в такую минуту вопрос:

— Как он это сделал?

Отставной шериф не сказал: «Марк умер», он сказал: «Марк ушел из жизни», и этого было достаточно. Будь на месте Харрисона менее опытный полицейский, я еще мог бы сомневаться. Старик перешагнул через порог и обнял меня. Я стоял, опустив руки, смотрел на лес и чувствовал, как самая страшная утрата в моей жизни ядом разливается по жилам. Земля уходила у меня из-под ног. То ли приближался обморок, то ли подступало глухое, всеобъемлющее равнодушие.

Я плохо помню, что было потом. От событий того дня остались одни осколки, всполохи воспоминаний. Мы сидели в гостиной, я во главе стола. Харрисон что-то говорил, а я никак не мог понять, чего он от меня хочет.

«Марк застрелился. Вчера вечером, у себя в кабинете. Дарлы не было дома».

Потом заговорил Боб, а я пялился на него, будто на привидение.

Я сползал в черную бездну, на дне которой эхом отдавался один и тот же вопрос.

Харрисон достал из кармана брюк конверт и положил на стол. Мое имя на конверте было написано рукой Марка. Его изящным, неповторимым почерком. В конверте было письмо.

Дорогой Джонни.

Возможно, ты помнишь историю, которую я собираюсь тебе рассказать, а возможно, и нет. Когда тебе было лет шесть-семь, ты пришел ко мне в спальню одной грозовой ночью. Я как раз переехал в отдельную комнату, и тебе непросто было привыкнуть засыпать одному. И вот я открываю глаза и вижу тебя: ты стоишь на пороге в дурацкой пижаме с голубыми ромбиками, которая досталась тебе по наследству от меня. Я решил, что ты заболел или испугался грозы, а ты спокойным голосом, каким маленькие дети обычно говорят о странных вещах, сообщил, что у тебя в комнате кто-то есть. Я сначала встревожился, а потом расспросил тебя поподробнее и выяснил, что речь идет о древесном человеке, который живет в лесу, но изредка заходит в дома. Ты уже тогда был та еще творческая личность. Я отвел тебя назад, но не стал говорить, что чудовищ с ветками вместо рук не бывает, а пообещал показать одну штуку, которая помогала заснуть мне самому, когда мы с тобой делили спальню. Я велел тебе ткнуть пальцем в матрас, в самый его центр. Сказал, что там невидимая кнопка, подающая древесному человеку особый сигнал, который он слышит, а мы нет. Сигнал велит древесному человеку не выходить из леса. Ты поглядел на меня, нахмурив лоб, и я объяснил, что древесный человек вовсе не злой, а страшным кажется, только когда покидает родную чащу. Я сказал, что в один прекрасный день ты сможешь его навестить, и вы непременно подружитесь. Кажется, тебе понравилась эта идея. Вскоре ты крепко заснул.

В ту ночь я понял, что у меня особенный брат, который умеет придумывать и оживлять целые миры. Мы с тобой всегда были двумя противоположными полюсами. Двумя половинами единого целого.

Теперь я спокоен, потому что принял верное решение. Причины, по которым я это делаю, уйдут со мной в могилу, но я хочу, чтобы ты знал: наш последний разговор здесь ни при чем. Пусть прошлое остается в прошлом. Теперь это не имеет значения. У тебя есть Дженни, чудо и свет твоей жизни. Она Бреннер, как ты и я. Когда соскучишься, ищи меня в ее улыбке. Покажи ей, как важно мечтать, как легко радоваться малому и как спрятаться от древесного человека в крепости, которую сам придумал.

Будь счастлив. Любое горе таит в себе начало новой жизни.

Я знаю, что сделаю больно всем своим близким, и мне самому от этого больно. Но еще я знаю, что ты меня поймешь.

Твой любящий брат Марк.

Я прочел письмо Марка дважды, аккуратно сложил и спрятал в конверт. Харрисон, Боб Берк, Ричард Салливан и Билл Фостер наблюдали за мной с тревогой. Ни дать ни взять врачи на консилиуме. Что ж, у них были причины беспокоиться. Что выкинет наш Джонни на этот раз?

— Марк оставил в сейфе три письма, — сказал Боб Берк. Отец Мэгги был адвокатом и умел обращаться с бумагами. — Одно Дарле, второе Крису Мерфи, третье тебе. Он поменял код сейфа и отправил номер жене по электронной почте. Она не могла понять зачем, пока не узнала, что случилось. Наверное, так Марк давал понять, где лежат письма. Ему почему-то не хотелось оставлять их на виду.

— Он не знал, кто обнаружит его тело, — предположил Харрисон. — Как ты, сынок?

— Более-менее в норме.

— Следователю пришлось его открыть, — объяснил Харрисон, кивнув на конверт у меня в руке. — Так положено.

— Следователю?

— Это формальность, Джон, они обязаны все проверить.

Друзья отца многозначительно переглянулись.

— Тело нашла Дарла?

— Нет, — ответил Харрисон. — Идем, тебе надо выпить чего-нибудь холодного.

Мы впятером перешли в кухню и расселись вокруг стола. Ричард открыл холодильник и налил мне стакан воды.

— Полицию вызвали соседи. Они слышали три выстрела; скорее всего, первыми двумя Марк привлекал их внимание. Дин с ребятами нашли его на полу в кабинете. Окна были открыты. Марк все предусмотрел. Полицейские позвонили Дарле, и она тут же приехала.

— Он избавил ее от самого страшного, — мягко проговорил Ричард.

— А сам ты его видел?

Все члены клуба были примерно одного возраста, но с Ричардом Салливаном время обошлось особенно безжалостно. Голова доктора была совершенно белой, лицо избороздили морщины. Года два назад Ричард бросил курить, но десятилетия злоупотребления табаком успели загубить его здоровье.

— Коронер показал мне тело, прежде чем его увезли, — сказал Ричард. — Твой брат не мучился.

В этом весь Марк, подумал я. Он всегда тщательно планировал свои действия и добросовестно выполнял задуманное; даже самоубийство не стало исключением. Я вспомнил наш последний разговор в «Медитеке». Тогда я ничего не заподозрил, но в голове брата уже наверняка вызревал роковой замысел. Теперь стало ясно, почему Марк открыл мне правду: не хотел, чтобы я видел призраков там, где их нет.

Теперь это не имеет значения.

Причины, по которым я это делаю, уйдут со мной в могилу.

— Как Дарла?

— Нормально, учитывая обстоятельства. У нее была истерика, сейчас с ней подруга.

Четверка снова переглянулась. Они явно хотели что-то сказать.

Что-то еще.

— Что?