Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой - Сергей Беляков

В семидесятые годы XIX века русофилы почти безраздельно господствовали в Русском клубе. В сейме Галиции и Лодомерии у них было 35 депутатов против трех у народовцев (украинских национал-демократов). А вот в 1908–1913 годах у русофилов было только шесть депутатов против девятнадцати украинцев. Последние выборы в сейм стали для москвофилов полным разгромом. Национал-демократы провели в сейм 27 депутатов, украинские радикалы – еще шесть, а москвофилы – только одного. Так что соотношение украинцев и москвофилов (русофилов) было в сейме 33:1.

Выборы в рейхсрат прошли немного раньше (в июне 1911-го) и были чуть-чуть успешнее: у русофилов было два мандата против двадцати четырех украинских[263].

Российские историки и публицисты винят в этом упадке поляков: будто бы поляки хотели ослабить русофильское движение и навредить России, а потому и поддерживали украинцев против русофилов. На самом деле польские националисты иногда поддерживали украинцев, иногда – русофилов, а в общем-то терпеть не могли и тех и других.

Вот характерный пример, который позволяет узнать, как образованные поляки относились к России, русским и украинцам. В мае 1909 года в Кракове проходило заседание польской общественной организации «Правица народова». Стенограмму этого многодневного заседания сумело получить русское консульство. Участники – польские интеллектуалы: профессора университета, ксёндзы, депутаты сейма Галиции. Большинство ругали и русских, и украинцев. Те и другие «ведут борьбу с поляками», но русские «более приличны», поэтому их «следует поддерживать, но осторожно и лишь в целях привлечения их в союз против украинцев»[264].

Припоминали старую и уже давно отвергнутую наукой идею Франтишека Духинского о неславянском происхождении русских. Профессор Станислав Смолка заявил: «Мало-Бело-Великороссы – это не славяне, а смесь разных пришельцев на теперешнюю русскую землю, где были азиатско-турецкие народы: козары, половцы, печенеги, финны, кумане и проч., а на это указывают черный волос гуцула и дикий нрав всех русских»[265].

Историк Алексей Миллер считает, что упадку русофильства в Галиции невольно способствовал и Петербург. Россия охотно принимала у себя русофилов, готовых сменить подданство. Виднейший галицкий русофил, поэт, филолог, этнограф, историк, профессор Львовского университета и священник-униат Яков Головацкий в конце концов переехал в Россию. В молодости он записывал украинские народные песни и разработал одну из первых систем украинского правописания, вместе с Иваном Вагилевичем и Маркианом Шашкевичем подготовил сборник «Русалка Днистрова» – первую в Галиции книгу на народном украинском языке. Но со временем Головацкий стал убежденным сторонником единства русского народа «от Карпат до Камчатки». Он принял православие, стал во главе Виленской археографической комиссии, получил чин статского советника. Императорское географическое общество наградило его золотой медалью, Новороссийский университет присвоил докторскую степень, а государь наградил орденами Св. Станислава 1-й степени и Св. Анны 1-й степени. Однако для дела галицких русофилов он был потерян. Также был потерян и Иван Наумо́вич, один из самых энергичных русофильских деятелей. После того как папа римский отлучил его от церкви, а власти обвинили в государственной измене, он принял православие и вскоре тоже покинул Австрию. Один за другим москвофилы постепенно покидали Галицию, перебираясь туда, где им было лучше, – в Россию. Только с 1866-го по 1870-й в одну лишь Холмщину переселились «136 галицких духовных лиц, из них 42 семинариста»[266].

Так движение постепенно лишилось многих своих руководителей и активных деятелей – и начало проигрывать украинофилам, которые, напротив, постоянно получали пополнение с Большой Украины.

Лет за шесть до начала Первой мировой произошло событие, ускорившее упадок и гибель русофильского движения в Галиции. Старая русофильская партия раскололась на старорусинов и москвофилов (или неомосквофилов)[267]. Старорусины по-прежнему считали русинов-украинцев частью русского культурного мира, но подчеркивали свою верность австрийскому императору и государству. 24 октября 1908 года один из шести оставшихся тогда русофильских депутатов сейма Михайло Король заявил в парламенте, что считает себя малороссом, но никогда не был и не будет «россиянином». Он любит украинскую мову, «дорожит ею и знает, что только родной мовой можно вести просветительскую работу в народе»[268].

В противоположность ему москвофил Владимир Дудыкевич заявил, будто никакого «украинского языка нет и не будет, есть только русский язык, созданный гением русского народа»[269].

Старорусины постепенно сближались с украинскими партиями, один за другим переходили к украинцам. Чаще всего – к влиятельным и консервативным украинским национал-демократам. Так, в декабре 1910 года униатский священник отец Андрий Стець вернул в Русский народный совет свою членскую карточку с такой надписью: «Прошу больше не считать меня членом [Вашего] Общества, потому что я к Вашей партии не принадлежу и никогда не принадлежал. Моя идея – самостийность украинского народа, а не единство с русским»[270]. В 1913-м к национал-демократам перешел и Михайло Король.

Москвофилы тем временем превращались в партию не только русофильскую, но и откровенно пророссийскую. Прежде это было бы полбеды, однако накануне мировой войны отношения между двумя империями стремительно ухудшались. Все чаще в каждом москвофиле видели шпиона или, говоря языком наших дней, «иностранного агента». На Буковине москвофильские организации были закрыты еще в 1910 году, их руководство обвинили в шпионаже и государственной измене. Накануне войны в венгерском городке Сиготе и во Львове прошли судебные процессы над москвофилами. Причем обвиняемых в Сиготе приговорили к тюремному заключению от шести месяцев до 4,5 лет, а все четверо обвиняемых львовского процесса были оправданы. Братья Алексей и Георгий Геровские, арестованные по обвинению в государственной измене, бежали из-под стражи. Горячность молодых москвофилов просто пугала русских дипломатов: как бы войну не спровоцировали!

И поляки, и русские чиновники называли москвофилов «русскими». Так ли это? Мало кто из них даже знал русский язык. Среди москвофилов были и крестьяне. Многие сёла вокруг города Броды (недалеко от границы с Россией) оставались москвофильскими. Их жители часто отправлялись паломниками в Почаевскую лавру. Но если даже волынские крестьяне, как мы помним, редко знали русский язык, то чего ожидать от галичан? Москвофильство было традиционно сильно у горцев-лемков, но они жили очень далеко от России, в Карпатах, и русского языка тем более не знали.