Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой - Сергей Беляков

Труд пропагандистов из Союза освобождения не был напрасен. Когда из России пришла весть о свержении монархии, украинцы в лагерях для военнопленных ликовали. Но и немцы, и австрийцы по-прежнему опасались их вооружать. Две дивизии, сформированные из украинских военнопленных, появятся на украинской земле только весной 1918-го, когда революция на Украине будет уже в самом разгаре. Остальные пленные попадут на родину еще позднее. Лишь летом 1918-го первые партии военнопленных отправят из Австрии и Германии на Украину, но процесс будет идти очень медленно, основные события пройдут без их участия. Без них будет создана Центральная рада, провозглашена Украинская Народная Республика, объявлена государственная независимость, без них начнется первая война с большевистской Россией. Так что многие «воспитанники» Союза освобождения вернутся на Украину уже к шапочному разбору.

У австрийцев был очень толковый начальник генерального штаба – Франц Конрад фон Гётцендорф[232], которого высоко ценили даже спесивые союзники-германцы, – великолепный стратег, военный теоретик, полиглот, знавший семь языков. Но его армия, набранная из всех народов разношерстной империи, уступала германской и русской и в подготовке, и в желании воевать. Патриотический энтузиазм и военная истерия первых недель ушли. Хорваты и поляки рвались в бой, но чехи и словаки, итальянцы и румыны шли воевать неохотно. В отличие от вооруженной до зубов союзницы Германии, Австро-Венгрия до 1914 года почти не готовилась к войне. Российский историк Олег Айрапетов подсчитал, что к 1913 году «расходы подданных Франца Иосифа на пиво, вино и табак втрое превосходили траты на имперскую оборону»[233]. Военные расходы стали наращивать слишком поздно.

Австрийский дипломат Оттокар фон Чернин признавал впоследствии, что армия Дунайской монархии «была плохо снаряжена и вступила в войну с очень незначительной артиллерией»[234]. По словам германского генерала Ганса фон Секта, долго воевавшего на Восточном фронте бок о бок с австрийцами, «из всех великих держав Австро-Венгрия была, пожалуй, хуже всех организована для войны в отношении как личного состава, так и материальной части»[235]. Поэтому даже маленькая Сербия в первые полгода войны сумела нанести Австро-Венгрии несколько чувствительных ударов.

Незадолго до войны киевлянин Дмитрий Дорошенко прогуливался по улицам Львова со своим однофамильцем Владимиром Дорошенко. Последний переехал в Австро-Венгрию и работал библиотекарем в научном обществе имени Шевченко. Был воскресный день, и на улицах часто встречались австрийские военные в красивой парадно-выходной форме. Дмитрий смотрел-смотрел на них и неожиданно сказал: «А выстоят ли эти петухи против москалей? Ой, гляди, как начнется война, то будет у вас губернатором граф Бобринский»[236].

Он говорил о графе Владимире Бобринском, депутате Государственной думы (фракция националистов). Бобринский курировал Галицию и галицких русофилов (москвофилов), неоднократно бывал в Галиции, по мере сил защищал русофилов от преследований австрийских властей. Австрийская полиция не без оснований видела в нем человека опасного и грозилась арестовать. Искренне убежденный в единстве великороссов, малороссов и белорусов, Бобринский был, разумеется, злейшим врагом «свидомых» украинцев, которых называл мазепинцами. После начала войны граф вступил в армию и служил под началом генерала Радко-Дмитриева, а позднее – у Брусилова в 8-й армии, которая начинала наступление на Галицию.

Развертывание русской армии прикрывали кавалерийские части. В первых же столкновениях оказалось, что выучка у русской конницы гораздо выше, чем у австрийской. В знаменитом сражении у Ярославиц кавалерийская дивизия графа Келлера наголову разгромила австрийскую кавалерийскую дивизию Риттера фон Зарембы. Русские потеряли всего 150 человек, австрийцы – в десять раз больше.

Войсками русского Юго-Западного фронта командовал генерал от артиллерии Николай Иудович Иванов. Больших побед до 1914 года у Николая Иудовича не было, зато наградами его не обходили. С Русско-японской войны он вернулся с золотым оружием, украшенным бриллиантами, и орденами Св. Георгия 4-й и 3-й степени. Секрет его успехов прост: его любили при дворе.

В первый год войны генерал Иванов был популярным героем у российских союзников. Фотография русского генерала с густой окладистой бородой хорошо смотрелась на страницах французских газет и журналов. К тому же Николай Иудович носил командорский крест ордена Почетного легиона. Фактически же войсками Юго-Западного фронта руководил начальник штаба Михаил Алексеев, которого считали едва ли не лучшим стратегом русской армии. Сын отставного офицера, ординарец легендарного генерала Скобелева, Алексеев сумел поступить в Николаевскую академию Генерального штаба. Академия была мечтой всякого офицера, желавшего сделать настоящую карьеру. Вспомним, как Шурочка из «Поединка» Куприна мечтает пристроить в академию своего мужа, поручика Николаева. Она и сама бы сдала вместо него экзамены, если б могла, только бы не прозябать в провинциальном захолустье: «Остаться здесь – это значит опуститься, стать полковой дамой, сплетничать, интриговать и злиться по поводу разных суточных и прогонных… каких-то грошей, всю жизнь киснуть в этой трущобе, в этом гадком местечке, которого нет ни на одной географической карте»[237].

Вступительные испытания в Николаевскую академию были не по силам большинству ротмистров и штабс-капитанов из армейских дивизий и гарнизонов. Даже аристократы-гвардейцы редко выдерживали сложные двухступенчатые экзамены по истории, географии, русскому и иностранным языкам, математике, верховой езде, артиллерии, фортификации, тактике, топографическому черчению и строевым уставам. Выпускники академии были белой костью, свысока посматривали на простых армейских офицеров.

Алексеев окончил академию «первым по успехам», а со временем и сам стал профессором Николаевской академии. Впрочем, теоретические знания не всегда применимы на практике. Так и Михаил Алексеев даже в своих удачных операциях совершил немало ошибок.

Русская армия начала наступление, не имея даже хорошей фронтовой разведки. Две ее армии, 4-я и 5-я, обе под командованием российских немцев Антона Зальцы и Павла Плеве, неожиданно столкнулись с основными силами австро-венгерской армии к западу от Люблина и Холма. Встречное сражение поначалу было удачным для австрийцев, которым удалось потеснить русских. Зато наступавшие южнее 3-я армия генерала Рузского и 8-я армия генерала Брусилова действовали гораздо успешнее.