Дороги скорби - Павел Серяков

Побрякивая шпорами, в шатер медленно вошел Гхарр, змееподобное существо, облаченное в доспехи, златоглазое воплощение войны и кровопролития.

— Здравствуй, брат, — утробным голосом произнёс пришелец. — Я пришёл не один, со мной благая весть.

Хозяин Ржавой Ямы вышел из-за стола и поклонился:

— Ты никогда не приходишь один, но в следующий раз, будь добр, захвати с собой побольше подобных спутников.

— Как скажешь, брат, — Гхарр улыбнулся. — На Дорогах Войны праздник.

— Здесь тоже скоро будет праздник. Тебя ждать?

— Конечно.

— Да-да. Ты никогда не пропускаешь встреч.

— Они вошли в привычку… — вновь произнёс Гхарр своим неизменно отстраненным тоном. — Ты распустил своих ведьм, они забыли о страхе. Ты пускаешь их на Дороги Чудес, а они ведут себя, что грязное ворье в ювелирной лавке. Они не видят красоты, которую ты им даришь.

— Девы Рогатого Пса сами вольны выбирать путь.

— Все их пути ведут к костру. Люди уже не те, что прежде, рано или поздно они перестанут их бояться.

— Брат, ты становишься излишне человечен. Ты забыл, что люди ничем не отличаются от скота. Рано или поздно ты поймешь, о чем я.

— Я знаю, о чем ты, и я с тобой не согласен.

— Ты говорил о благой вести. — Всякий раз, когда кто-либо из членов семьи ставил взгляды и убеждения Кухара под сомнение, тот стремительно терял интерес. Из всех детей Рогатого Пса он один не являлся наследником той или иной отцовской черты, но семья прощала ему то, в чем сам Кухар по большому счету и не был виновен. — Ты пришел поделиться радостью, брат. Делись же ей и не мешай мне работать.

Гхарр положил ладонь на яблоко клинка, и на его лице появилась улыбка, полная острых змеиных зубов.

— На моей Дороге впервые за все время её существования появилось Семя. Я намерен его взрастить.

— Вот как… Тебе известно, что… — Его взгляд наполнился неизбывной тоской. — Тебе же известно.

— И тем не менее я сделаю это. Мне впервые выпала честь воплотить замысел отца.

— Брат. Никому не удалось. Семена погибали, так и не пустив корни.

— На моей дороге появилась тень Древа.

— На моей тоже была такая тень. На дороге Лу-уха она была. Амелия в свое время видела несколько. Стоит ли перечилсять каждого, кто видел Семя и потерял его?

— Нет. Но на моей Дороге подобного не было.

— И что это значит, как думаешь?

— Что я должен. Нет, обязан сделать все, чтоб наши Дороги сошлись.

— Это глупость, а наш отец поставил перед нами невыполнимую задачу. Ты просто еще не имел возможности в этом убедиться. Ничего, когда ты потеряешь Семя, возможно, поймешь это. А может, и нет.

— Гриммо меня поддержал.

— Гриммо — тень Лу-уха.

— Аур поддержал Гриммо.

— А вот это странно.

— Хэйлир…

— И она поддержала?

— Нет. Она сказала, что Семя обречено.

— Хозяйка Дорог Судьбы не ошибается…

— Но с ней не согласен Аур.

— Ты хочешь влезать в конфликт Судьбы и Смерти? Я бы не рискнул… Хотя Дороги Войны как раз между Судьбой и Смертью.

— А Дороги Чудес? Ты поддержишь меня? Пожалуйста, брат. Это важно. Для всех нас и для меня в первую очередь.

— Чуда не будет, — ответил Кухар. — Семя умрет, и, чем активнее ты лезешь в его судьбу, тем раньше это произойдет.

— Потому я прошу помощи.

Они знали друг друга очень давно. Их дороги пересекались настолько редко, что, считай, не пересекались вовсе, и потому оба они любили друг друга, искренне веря, что уважение и любовь — вещи сами собой разумеющиеся.

— К тебе попадет человек и умрет здесь.

— Не удивил…

— Послушай. Прошу.

— Тебе пора уходить. Я слышал о том, что на востоке началась новая резня…

— Подождет, — голос Гхарра дрожал. Змей не привык и не умел просить. — К тебе придет человек и умрет, но для него это будет первой смертью.

— Ты себя с Лу-ухом не путаешь?

— Он вернется к тебе, чтобы умереть дважды. Сжалься над ним, отпусти его.

— Пойти против Хэйлир? Нет, брат. Исключено.

Змей грустно улыбнулся:

— Я знаю, где отец оставил ключ от твоего саркофага.

— А… Ты пойдешь против брата ради сказки, которую нам рассказал Рогатый Пес?

— Да. Боюсь, что иного пути у меня нет.

— Проваливай с моих Дорог и не возвращайся никогда, — оскалился Кухар. — Твой человек умрет дважды, а для тебя ярмарки более не существует.

Он щелкнул пальцами так сильно, что сломал ноготь. Змей исчез, и по щекам карлика потекли слезы.

— Сначала отец меня предал, потом брат, — произнес он, и обида, разрывающая его сердце, превратилась в гнев: — Семейство уродов!

Иво проверил печать на двери ювелирной лавки.

— Сломана, — сообщил он помощнику коронера.

— Думаешь, воры?

— Думаю, что сейчас это не важно.

Лавка находилась на малой торговой площади. Великий сонм запахов не мог побороть самый омерзительный из всех возможных — запаха рыбного рынка, который расположился ниже по улице. Иво ненавидел рыбу всем сердцем. Ему было отвратно все, что с рыбой связано. Запах, вкус и вид. Птичий гвалт вкупе с криками торгашей создавал видимость живого города, не знавшего о беде, пришедшей под музыку летних ливней.

Дирк подергал дверную ручку.

— Закрыто, — произнес он. — Закрыто, но изнутри.

— Не проблема, — Иво присел на корточки и заглянул в замочную скважину. — Послушай, парень. Тебе придется подождать меня на улице.

— Ты думаешь, там опасно?

— Не уверен.

— Раз не уверен, я должен пойти с тобой.

— Нет.

— Объясни.

Наемник поднялся и положил руку на плечо помощника коронера:

— Дирк, я ценю то, что ты хочешь мне помочь, но… А, пес с тобой. На первом этаже просторный зал с высоким потолком, второй этаж находится под самой крышей. Что это значит?

— Что второй этаж достаточно тесный.

— Именно. А если тот, кто находится в доме, опасен?

— Значит, этот кто-то точно не по моей части.

Тем временем со стороны рыбного рынка по душу Гончей шла группа из трех человек. На сапоге каждого из них присутствовал отличительный знак местной банды. Псарь удостоил их косым взглядом, но не более.