Викториум - Владимир Ралдугин

Эти слова привели меня в чувство лучше тепловатой воды, которой я умывался. Я сунул голову прямо в раковину. Вода потекла мне на шею и затылок, приятно охлаждая голову. Насухо вытеревшись, я надел чистую рубашку. Натянул форменные штаны и мундир с новенькими серебряными погонами штаб-ротмистра. Перетянулся портупеей, повесив слева массивную кобуру с двадцатизарядным маузером. Магазин от второго — на десять патронов, закрепил рядом. С другой стороны — ножны с саблей. Я бы, конечно, с удовольствием взял еще один маузер или наган. Но жандармы, как бы то ни было остаются кавалерией, и без сабли обойтись при парадном мундире никак нельзя.

— Отлично, — кивнул князь Амилахвари, взглядом одобрив мой внешний вид. — С богом, Никита. Идемте.

Мы взяли фуражки на сгиб локтя — и вышли из комнаты.

Я считал, что приветственное шествие падишаха было помпезным действом. Но когда увидел выезд на соколиную охоту, понял, насколько заблуждался. Правда, в этот раз падишах со свитой ехали не на слонах. Теперь из Стамбула выезжал длинный конный кортеж с самим Абдул-Хамидом во главе. Облачен падишах левантийский в свободные белые одежды. На голове вместе вместо фески тюрбан, украшенный длинными перьями. Держала их застежка с крупным рубином. Ехал падишах на красивом чистокровном коне. Правая рука его была затянута в плотную кожаную перчатку. Но сокола с колпачком на голове нес слуга, почтительно следующий за правителем.

Рядом с падишахом ехал немецкий консул Кнеллер. По прусскому обыкновению он облачился в черный мундир и каску с пикой, украшенную золотым орлом. С другой стороны ехал на недавно подаренном ему коне Зиновьев. Наш посол был одет в хороший английский охотничий костюм и тендовую шляпу. За ними на почтительном расстоянии следовали сокольничьи.

Позади них покачивались в седлах три колонны самых разных всадников. Правда, над всеми тремя трепетали флажки на длинных пиках. Но какими все-таки разными были всадники. Прусские и британские уланы и наши казаки. Среди последних ехали и мы с князем. Лошади пруссаков размерами не уступали артиллерийским першеронам, которые таскают самые тяжелые гаубицы. Они позволяли всадникам возвышаться над остальными и поглядывать на всех слегка снисходительно сверху вниз. Тем более что и люди, и лошади были закованы в доспехи, словно рыцари средневековья. Морды, грудь и ноги могучих коней прикрывали черненые стальные пластины. Копыта громко звенели, ударяясь о землю. Самих всадников защищали кирасы с золотым прусским орлом и каски. Вооружены немецкие уланы были тяжелыми палашами, длинными пиками и карабинами. Хотя видно было, что отдавали они предпочтение все-таки холодному оружию.

Британские уланы в форме цвета хаки, украшенной черными шнурами, вроде гусарских, и наши казаки в синих мундирах смотрелись не столь впечатляюще, как «черные рыцари». Однако каковы они в бою — покажет только настоящее дело. И произойдет это, вполне возможно, очень скоро. Соколиная охота падишаха происходила не так далеко от столицы.

У ворот Константинополя к нашему более чем впечатляющему кортежу присоединились еще и янычары. Теперь за падишахом и послами ехали четыре колонны всадников. Только вместо лиц у многих были стальные маски с ингаляторами, над которыми курился едва видимый дымок. Янычары были готовы к бою.

— У нас просто военный поход какой-то, — усмехнулся полковник Медокур. — Даже падишах своих псов подтянул.

— А вы думаете, полковник, — глянул на него князь, — что британцы предупредили только нас и немцев, падишаха же оставив в неведении относительно покушения на его венценосную особу.

— От британцев можно чего угодно ожидать, — пожал плечами казачий полковник. — Вполне могли и не сообщить ничего падишаху.

— Но тогда встал бы вопрос, для чего британцы прислали целый эскадрон своих улан? А падишах очень не любит задаваться подобными вопросами.

Мы отъехали от Стамбула, наверное, на полкилометра, когда Абдул-Хамид требовательно протянул руку в перчатке. Сокольничий тут же подал ему птицу. Падишах вскинул руку, сдергивая с головы сокола колпачок. Отправил его в полет к цели, которой я даже не видел.

Князь приложил к глазам руку козырьком. Я последовал его примеру. Но оценить всю прелесть соколиной охоты по паре мечущихся где-то в вышине точек не мог. Наверное, слишком уж далек я от этой забавы аристократов и нуворишей.

Сокол вернулся на руку падишаха спустя несколько минут. Он вернул его слуге. Другой слуга принес добычу — какую-то несчастную птичку.

Следующим решил поохотиться немецкий консул. Он отверг предложенную сокольничим птицу. Кивнул сопровождающему его секретарю. Тот открыл внушительных размеров чемодан. Внутри обнаружился сокол — только полностью механический. Стальные перья его мелодично звенели на ветру.

Консул обратился к падишаху.

— Кошмарный у него все-таки турецкий, — буркнул князь, однако стал довольно бегло переводить речь Кнеллера. — Консул говорит, что это новинка, с которой принято охотиться в коалиции. Заводной сокол. Никогда не промахивается.

Кнеллер посадил механическую птицу себе на руку. Вскинул руку. Заводной сокол рванулся в небо. Снова в синеве его заметались две точки. Механическая птица вернулась на руку консула. Слуга принес окровавленную добычу.

Консул снова обратился к падишаху.

— Вполне закономерно, — кивнул князь, — говорит, что дарит механического сокола. Чего-то там желает еще.

С другой стороны к падишаху наклонился Зиновьев.

— Наше высокопревосходительство просто умница, — дважды хлопнул в ладоши Амилахвари. — Напомнил падишаху сказку Андерсена о свинопасе, в которой капризная принцесса предпочла механического соловья живому.

— Но падишах-то все равно сокола взял, — покачал головой полковник Медокур.

— Не оскорблять же теперь немецкого консула, — пожал плечами Амилахвари.

Мы проехали еще пару километров. Пришло время охотиться Зиновьеву. Но тут с холма ударил пулемет. Длинная очередь вспорола пыль прямо перед копытами падишахской лошади. Белый жеребец вскинулся на дыбы. Громко заржал. И словно отвечая ему, окрестные холмы огласились конским ржанием и дикими криками бедуинов.

— Началось, — протянул князь Амилахвари. — Ну, Никита, с богом!

— С богом, казаки! — куда громче воскликнул полковник Медокур. — Пики к бою!

Бедуины бросились на выезд со всех сторон. Вылетели из-за невысоких холмов. С вершины одного из них продолжал строчить пулемет. Казаки и янычары оказались на левом фланге сражения. Немецкие и британские уланы — на правом.

— Офицеры, шашки вон! — продолжал командовать Медокур. Сам он выхватил свою шашку — клинок ее матово блеснул на солнце.

Мы с ротмистром Амилахвари последовали его примеру. Доставать пистолет из кобуры я не спешил. Патронов у меня вроде бы и достаточно — три десятка. Однако попасть в кого-либо с седла могли разве что наши казаки, да и то только самые меткие. Я же предпочитал заряды не разбазаривать. В отличие от мчащихся на нас бедуинов. Они не только громко вопили, но и палили почем зря.