Темная Ведьма. Тропа войны - Витамина Мятная

– Хорошо, а теперь клянись.

– Клянусь… – начала девушка и вытянула руку с черным магическим огоньком. Лавель опередил ее, схватил за руку, на его ладони сиял такой же голубой огонек.

– … в том, что никогда больше не придешь мне на помощь, что бы со мной ни случилось.

Пламя вспыхнуло, впиталось в руку. На ладонях образовались одинаковые знаки, вошли в кожу и исчезли. Двойная клятва. Один маг обещает другому то, что второй маг попросит.

– Ты обманул меня! – возмутилась Айрис.

– Уже поздно! – отрезал Равен. Ведьма, глядя на свою ладонь, сжала руку в кулак.

– Если ты не можешь позаботиться о себе сама, это сделаю я за тебя.

– Но у меня хватит сил на любое сражение, я многое могу!

– Нет, не можешь. И не должна, – отрезал Лавель. – Ты понимаешь, что, если твоя магия выгорит, ты или умрешь, или станешь простым человеком? Смертным, бессильным, с выжженной дырой там, где раньше была магия. Она часть твоей души!

Равен подтащил ее к краю поляны, развернул и показал. На ярком ночном солнце собирала цветы цыганка. На шее у нее покачивались талисманы.

– Ты будешь как она, – зашипел на ухо Лавель, – простая человечка, выжженная изнутри, пустая оболочка. Ей легко живется, в ней нет эльфийской крови, она никогда не знала, что такое магия. А теперь представь, каково будет тебе? Ты родилась с ней в крови, как ты будешь чувствовать, лишившись части?

Айрис задрожала. Холодный ветер подул, простужая незащищенную шею, ведьма укуталась плотнее и поежилась.

– Но есть еще что-то более страшное, подумай, что может занять внутри тебя место магии?

Айрис прошиб холодный пот, она осознала и прочувствовала.

Тьма.

На секунду мир накрыла надвигающаяся угроза, призрак всего кошмарного, что есть в этом мире, лунный свет погас, стало холодно.

Девушка вздрогнула и очнулась. Поежилась, потирая предплечье. Свет заискрился, туча прошла мимо, луна выглянула и осветила мир, прогнав мрак.

– Больше так не делай, – прошептал ей на ухо Равен и прижал ведьму к себе, гладя и успокаивая. – Я сам могу о себе позаботиться, – лицо мага вытянулось, когда он почувствовал легкий, едва различимый «хмык» снизу.

Равен нахмурил брови, но ничего не сказал.

«Когда настало время, что она стала так сильно выводить меня из себя? – подумал Лавель. И сам же себе ответил: – Да с самого начала нашего знакомства, когда не отдала мне ту пушистую тварь, одержимую демоном».

В груди шевельнулось что-то вроде раздражения, захотелось сдавить эти плечи, которые он обнимал, сильно, больно, чтобы она вскрикнула.

Он размышлял, смотря невидящим взглядам на цыганку, собирающую травы. С ним было что-то не так, когда он смотрел на маленький золотистый завиток около уха девушки, его не покидало странное двойственное чувство – он хотел одновременно и поцеловать его, и укусить, причиняя боль. В левом плече закололо.

Шорох заставил отпрянуть мага и ведьму друг от друга. Лавель шагнул вперед и заслонил от неизвестности девушку.

– Помни свое обещание, – бросил он через плечо.

Ветви заходили ходуном, посыпались листья, затрещали сминаемые ветви, из зелени показался толстый прямоугольный торец с надписями. Поелозил туда-сюда, отцепляясь от колючек, и вылетел на поляну.

Книга появилась из кустов, толстая, переваливающаяся с лапки на лапку. Она пятилась задом. Среди страниц заложены странные закладки: кусочки древесной коры, пучки уже подсохших трав, расплющенные грибы, шерсть лилового цвета, крыло летучей мышки.

– Фоля… ФОЛЯ! – закричала Айрис и бросилась обнимать фолиант. Подбежала к книге, но поднять тяжелый том так и не смогла. Присела возле своей дуэньи и крепко обняла ее.

Тень накрыла девушку. Айрис задрала голову и отступила на шаг.

– Мурлыка? – удивилась ведьма. Над ней возвышалась пушистая громадина высотой в два человеческих роста. Остроконечные уши подпирали небо, на фоне светлых облаков темная морда казалась устрашающей, три зеленых глаза горели во мраке.

– Как ты выросла! – поразилась бывшая хозяйка демонической кошки.

– Да жрет все, что движется, а что не движется, – она сначала двигает, а потом жрет, – прокомментировала как всегда ворчливая Фоля.

– Мр-р-р-р! – оглушающе отозвалась кошара, потеревшись мордой о хозяйку. Плюхнулась на мохнатое пузо, подобрала под себя лапы. Внутри чудовища загрохотал прибой.

В лагерь въехали на Мурлыке под залихватские рассказы Фоли об их с котей приключениях. Большая кошка легко несла двух взрослых людей и толстую книгу.

***

Темная империя. Двадцать лет назад.

В темноте посверкивало стекло.

Свечи в комнате были погашены, затхлый воздух не двигался, по углам залегли глубокие тени.

Он сидел около зеркала на стуле, прямой, как палка. На окостеневшем теле жили только глаза, страшные, черные, они двигались, наблюдая. По лицу принца струились чудовищные чернильные вены, расползаясь осьминожьими щупальцами в разные стороны.

Белков глаз не было видно, глянцевая тьма блестела в отраженном свете. Зеркало показывало то, что он хотел.

Это и был его маленький секрет. Он видел ее, наблюдал за ней, она была смыслом его жизни. Дэмиан подглядывал за Марго, когда она ела, купалась, ходила по комнате. Если она кормила младенца, губы его двигались так же, как и у новорожденной малышки, причмокивали, облизывались, а черные глаза так же безжизненно смотрели в стекло.

Он желал ее страстно, и мразь, захватившая его сознание, давала ему то, что он хотел, и этим держала в подчинении, не давая решать, не давая очнуться, не давая вырваться. Она росла, пожирая его изнутри. Оставляя только пустую оболочку, призрак молодого мужчины, который был когда-то вторым сыном Кровавого Императора.

В зазеркалье с той стороны молодая мать искупала свою малышку и готовилась принять ванну сама.

Губы принца медленно растянулись в пошленькой улыбке.

***

Марго стояла в небольшом тазике и обтирала себя влажной губкой. В колыбельке гремели погремушки, и мурлыкала ее дочка. Этот звук не давал ей провалиться в страшный сон.

Глаза следили за ней, страшные, темные глаза. Они мерещились ей везде, снились ночью, из-за этого взгляда, пытающегося ее сожрать, она боялась засыпать.

Она чувствовала его. В тени, в отражении зеркал, он был везде. Негде спрятаться, не было безопасного угла, куда можно забиться. Она голая и беззащитная перед этим взглядом, как одинокий артист на пустынной сцене.

Марго не была уверена, что не сходит с ума.

Только маленький мурлычущий комочек держал ее в этом мире. Требуя своим писком внимания, заставляя жить.