Битов, или Новые сведения о человеке - Анна Бердичевская

«Урааааа!!!» – разнеслось на все Пушкинские Горы… И – наш джаз!

Счастливое время куража и куролесенья…

Как-то раз, сидючи на кухне битовской квартиры на улице Краснопрудной и разбирая черновики Александра Сергеевича, мы уже подбирались к большой концертной программе. Речь зашла о декламации черновиков, об интонировании. Андрей сказал, что слон наступил ему на ухо и даже бабушка не смогла продвинуть внука по музыкальной части.

«С музыкой я сразу провалился, уперевшись в “Сулико” как в фортепианную пьесу величайшей сложности» (А.Б.).

А бабушка была профессор Ленинградской консерватории Александра Ивановна Кедрова (урожд. Алиса Эбель), ученица Александра Глазунова.

Такой новости я не ожидал! Дело в том, что и моя бабушка, Надежда Ивановна Максимкова, в то же самое время училась в консерватории, во времена Александра Константиновича Глазунова, когда он был ее директором. Потом она стала известнейшим педагогом вокала, воспитала целую плеяду вокалистов Мариинского театра. Мы очень с Андреем Георгиевичем этому обрадовались! Хотя моя бабушка училась на вокальном отделении, а Александра Ивановна (Алиса Эбель) на фортепианном.

Вот такие линии судеб, переплетения семейных биографий и истории. И знай Александра Ивановна о наших с Андреем «подвигах», она «…была бы теперь смущена и довольна» (А.Б.).

Когда Битов был уже болен всерьез, в 2017 году, его позвали в ЦДХ на презентацию книги «Арион. От Михайловского до Болдинской осени». И он, несмотря на нездоровье, отправился выступать. Позвал меня с женой, попросил прихватить и фагот. Мы с фаготом были рядом с Андреем Георгиевичем, а жена моя, Барбара Александрова, с тревогой наблюдала за нами, так сказать, из зала. Она вспоминает:

«У Андрея Георгиевича было удивительное музыкальное чутье. Он не только чувствовал и понимал музыку стихотворений Пушкина, но и ловил ритмы, мелодии и звуки музыкантов, становясь полноправным инструментом. Слова, голос и музыка сливались в одно целое, и этим объясняется восторженная реакция иностранных слушателей, не понимающих русский язык, на выступлениях «Пушкин-бенда”. В Нью-Йорке, Лондоне, Берлине, Праге – везде публика выходила из зала очарованной. Какая-то сила жила в этом сочетании черновиков Александра Сергеевича и того, как Андрей Георгиевич почти внутренним голосом раскрывал тайный замысел “кухни” поэта и музыкальной импровизации, поддерживающей, а иногда и берущей на себя главенство или идущей в параллели с еще не оформившимся зародышем будущего образа. Это было заметно и во время выступления Андрея на выставке Non / fiction в 2017 году, где он представил свою новую книгу о Пушкине.

Работает «Пушкин-бенд»

Болезнь уже давала себя знать вполне, его голос был слабым… Но как только он вместе с Александром начал исполнять стихи Пушкина “Зачем ты послан был и кто тебя послал…”, он встал и звонким, крепким, выразительным голосом, равноценным звуку фагота, прочитал это стихотворение. Возникла опять эта сила – слова Пушкина, голос Битова и – музыка! Мурашки бегали по коже…»

Это была наша последняя с Андреем Георгиевичем совместная импровизация.

Но как же это у нас получилось, где, когда возник он, этот удивительный, уникальный музыкально-литературный, импровизационный жанр?..

Известно (в определенной среде, конечно): все однажды рождается на кухне.

Сумерки, неслышно переходящие в ночь. За окном скрежет трамвая.

На московской кухне Андрея совершеннейшая питерская атмосфера. Ведь он, его стиль, его образ жизни, его друзья, его кухни объединили Питер и Москву. Он создал одно на всех, общее культурное пространство двух столиц.

И разговор зашел о Пушкине. И вдруг говорит: «А вот попался мне случайно последний академический том с черновиками. Вот это кухня! Вот где полное понимание его!» И достал с полки увесистый том. «Взгляни! Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы. Стишок маленький, всего 15 строк. А черновик?! Вот!» И прочел. Пауза. Зазвучала вдруг проснувшаяся муха. Мы переглянулись, внезапно просветленные одной мыслью. Черновик – это импровизация поэта, а музыкальная импровизация вместе с черновиком дает новое качество, новое понимание окончательного текста поэта. Идеальное соприкосновение и рождение нового жанра, нового направления. Черновик поэта и музыкальная импровизация – вместе! А потом они соединяются в чистовике – и в тексте, и в музыке. А перед этим осторожное нащупывание, размышление, вычеркивания, то есть подготовка к чистой строке, которую потом будет знать каждый школьник…

«Литература – всегда редукция, сокращение. Жизненный поток требует формы, а форма и есть ограничение» (А.Б.).

Это он позже напишет.

А это написали о нем, тоже позже, когда уже «Пушкин-бенд» стал признанным явлением, концертировал по миру, получал призы, международную известность, выпускались компакт-диски: «Поздний Битов знаменует, в частности, борьбу с этим ограничением. Писатель проявляет себя в слове, но тоскует, что слово не вбирает в себя всего, будучи при этом всем».

А пока мы с жадность листали черновики, вспоминая по памяти чистовики, и все больше и больше укреплялись в уникальности этого открытия.

А. Битов и барабанщик В. Тарасов

«С таким грандиозным материалом, чтобы справиться с такой задачей, мне нужны мои друзья, самые лучшие импровизаторы в музыке» (А.Б.).

И я был уверен, что группа выведет эту идею на должный суперуровень. И это будет свободный джаз. Авангард!

Итак, состав: Владимир Тарасов. Барабанщик экстра-класса, известный во всем мире, уже показывавший, вместе с Андреем, Пушкину его родину – Африку, проплывая по Гибралтару. Владимир Волков. Равных ему фри-джазовых контрабасистов, думаю, нет до сих пор, а его нетрадиционное исполнение средневековой музыки заслуживает высшей оценки. Юрий Парфенов. Джазовый трубач, выросший в Средней Азии, как никто другой впитал и развивает до сих пор джазовую традицию, свободную импровизацию и колоссальное наследие Востока.

И мы решились! Звезды выстроились в счастливом порядке!

В Нью-Йорке в это время подготавливался Международный джазовый фестиваль памяти Сергея Курехина. Все наши музыканты были на него приглашены в составе разных групп. Я связался с организатором и предложил нашего Пушкина. Нас включили в программу!

«10 мая 1998 года в Cami Hall в Нью-Йорке на международном джазовом фестивале памяти Сергея Курехина родился “Пушкин-бенд”. Это был риск! Я отказался от исполнения собственных сочинений, в чем мы уже чуть поднаторели, и приехал с программой “Часы печальных иль…”, составленной из черновиков стихотворений А. С. Пушкина. Накануне выступления, в электричке Нью-Хейвен – Нью-Йорк, мы с А. Александровым расписали “партитуру” и без единой репетиции вышли на сцену (барабан, фагот, контрабас, труба Ю. Парфенов). Пушкин, выручай!