Кинжал всевластия - Наталья Александрова

Чего греха таить, еще вчера он строил вполне практичные планы, он надеялся, что вступление в отряды СС даст толчок его карьере, поможет подняться по служебной лестнице, добиться хорошего места при штабе армии… Почтение окружающих, зависть сверстников, восхищенные взгляды девушек – все это рисовалось перед его внутренним взором. Но сейчас нарисованная рейхсфюрером величественная картина показала, сколь жалкими и бессмысленными были его недавние расчеты. Великая миссия, стоящая перед ним, куда важнее и достойнее любой, самой блестящей карьеры! Пусть даже на этом пути его ждет смерть – это будет славная, геройская смерть, и его имя будет золотыми буквами начертано на скрижалях истории!

– Я готов, мой рейхсфюрер! – воскликнул Йоганн звенящим от волнения голосом и вытянулся, щелкнув каблуками.

– Я знал, что могу положиться на тебя, мой мальчик! – проговорил Гиммлер тихо и вложил в руки молодого офицера священный кинжал Адлер-Велиготов.

Неподалеку от замка Вевельсбург на лесной дороге стоял черный автомобиль «Хорьх» с забрызганными грязью номерами. За рулем его сидел элегантный мужчина лет сорока с красивым бледным лицом. Завсегдатаи берлинских салонов узнали бы в нем Вернера Раушенбаха, загадочного человека, знающего всех и все в столице, принадлежащего к одной из самых старинных семей Германии. Несомненно, завсегдатаи берлинских салонов были бы весьма удивлены, увидев Раушенбаха в этом далеком от столицы месте. Впрочем, как могут оказаться здесь, в древнем тевтонском лесу, в самом сердце Северной Вестфалии, завсегдатаи берлинских салонов?

Вернер Раушенбах снова взглянул на часы, и озабоченное выражение на его лице сменилось выражением мрачной решимости. В ту же минуту кусты возле дороги раздвинулись, и на дорогу вышел высокий человек в забрызганном грязью черном мундире.

– Почему вы здесь?! – воскликнул Раушенбах, выбравшись из машины и бросившись навстречу эсэсовцу. – Это опасно! И где Герд? Условленное время давно прошло…

– Герд схвачен! – проговорил эсэсовец, отдышавшись. – Все пропало. Он напал на Гиммлера, как было условлено, в момент посвящения, но не успел убить его: ему помешал другой молодой офицер… Герд схвачен, сейчас он в подземелье замка. Под пыткой он все выложит, так что вам нужно немедленно уезжать. К вечеру все дороги будут перекрыты, за вами пошлют погоню…

– Какая жалость… – проговорил Раушенбах таким тоном, как будто речь шла не о жизни и смерти, а о неудачной ставке на скачках. – Очень печально, милый Фолькер, что наш план провалился. Это был прекрасный план! Если бы Герду удалось убить рейхсфюрера, этого жалкого лавочника, сумевшего добиться такого поразительного влияния в Рейхе, если бы в вызванной этим убийством суматохе ему, с вашей помощью, разумеется, удалось бы завладеть священным кинжалом, судьба страны пошла бы по-другому. Мы, подлинные аристократы, вернули бы по праву принадлежащее нам влияние… возглавили бы страну, как в старые времена…

– Наш план изначально был обречен на неудачу… – с горечью ответил Фолькер. – Сегодня, уже после неудачного покушения, я узнал, что во время ритуала Гиммлер использовал не подлинный кинжал Адлер-Велиготов, а его копию…

– Вот как? – Раушенбах еще больше помрачнел. – А где же в таком случае настоящий кинжал королей-священников?

– Рейхсфюрер хранил подлинный кинжал в своем личном сейфе, а сегодня он передал его тому молодому офицеру, новому члену СС, который спас его от Герда.

– Вот как?! – повторил Раушенбах, и на его лице появилось задумчивое выражение. – Кто же этот счастливчик?

– Некто Рат, Йоганн Рат, оберштурмфюрер. Гиммлер вызвал его в свой кабинет, вручил ему кинжал и приказал отправиться на Восточный фронт, чтобы внести свой вклад в мистическую битву сил Запада и Востока…

– Вот как! – снова проговорил Раушенбах и задумался.

Наконец он принял какое-то решение и повернулся к эсэсовцу:

– Что ж, Фолькер, думаю, вы правы – нам с вами нужно покинуть это место, пока еще не поздно.

– Вам – да, но не мне! – сухо ответил Фолькер. – Я не собираюсь бегать, как испуганный заяц. Я поступлю, как подобает офицеру: вернусь в свой кабинет и застрелюсь. Я не сделал это сразу только потому, что хотел предупредить вас.

– Что ж. – Раушенбах склонил голову, – я уважаю ваше решение, Фолькер, и не смею спорить. Только об одном вас попрошу: прежде чем пустить пулю в лоб, узнайте по своим каналам, куда именно направят этого офицера, Йоганна Рата, и сообщите мне по нашей секретной линии связи. Сообщите все что можно – на какой участок фронта он отбыл, в какую часть…

– Вы все же не оставляете надежды завладеть кинжалом? – удивленно спросил офицер.

– Разумеется, – ответил Раушенбах, как будто говорил о чем-то очевидном.

– Я сделаю это! – воскликнул Фолькер, развернулся и скрылся в придорожных кустах.

Раушенбах проводил его долгим взглядом, включил зажигание и тронулся прочь.

– Вон там! – Теща Мишки Шмелева указала твердой рукой в сторону переулка. – Как угловой дом пройдете, там сразу увидите подворотню, туда Мишка пошел тогда с гранатами.

Ленская повернула голову и едва не застонала от резкой боли в шее. Хорошо хоть подчиненные не заметили.

– Спасибо вам, Алевтина Петровна, – от души сказала Ленская, – вы нам очень помогли.

– Да что там, я ждать не стану, поеду уж. А то Райка совсем плоха, ревет и ревет… – Теща отвернулась и бросила через плечо, на ходу: – Уж сообщите, если что про Мишку узнаете…

– Всенепременно! – крикнула Ленская ей вслед.

– А ты заходи, я мази дам, от шеи-то, – повернулась теща, – я сама мазь делаю, из крапивы. Мишка вечно спину в земле застудит, так только моей мазью и спасался… Ох ты, господи…

Майор Ленская подошла к двери и прислушалась.

Из квартиры подозреваемого не доносилось ни звука. Александра Павловна переглянулась со своими подчиненными и несколькими лаконичными жестами отдала только им понятные распоряжения.

Двое молодых парней быстрыми экономными движениями заняли места по бокам двери, приготовив табельное оружие, сама Ленская встала перед дверью и проговорила высоким раздраженным голосом:

– Сухоногов, откройте! Вам телеграмма!

За дверью по-прежнему царила тишина.

– Сухоногов, откройте! – повторила Ленская, добавив в голос раздражения. – Получите телеграмму! Мне по десять раз к вам ходить неинтересно!

Ответа не было.

Тогда Александра Павловна отступила в сторону, и ее место тут же занял аккуратный седенький старичок в приличном черном пальто, с мягкими руками опытного врача и безукоризненными манерами театрального капельдинера.

На самом деле этот старичок в прошлом был известным вором-домушником, за свою долгую профессиональную карьеру обчистившим не одну сотню квартир. Благодаря высокому мастерству он так ни разу и не попался, но к старости решил уйти на покой и завязать с кражами, а чтобы не потерять квалификацию и подработать на черный день, устроился в частную фирму, которая открывала квартиры и сейфы по просьбе рассеянных клиентов, потерявших ключи. В экстренных случаях, таких, как сегодняшний, Антона Антоновича, как звали старого домушника, привлекала к работе милиция. Из уважения к правоохранительным органам с них старичок денег не брал.