Тайна Эмили - Геза Шварц

– Ты хочешь остаться там и продолжить меня разглядывать? – спросил он с прежней иронией в голосе. – Или приведёшь в движение свои фантомные кости?

Эмили, не отрывая взгляда, подошла к вампиру на расстояние одного шага. Вблизи его экипировка произвела на неё ещё большее впечатление. Ворон на груди, казалось, внимательно рассматривал её, а от меча шёл холодный дым, как от ледяной глыбы.

– Ты должен был меня предупредить, что для тренировки надо навести марафет, – заметила девочка-дух, чтобы скрыть, насколько она ослеплена. – Тогда бы я достала золотое лассо.

– Чтобы задушить саму себя? – в его голосе снова прозвучала ирония. – Нет, тебе не нужно никакого оружия. Лучше поработаем над тем, чтобы ты сама стала оружием.

– Ничего не имею против того, чтобы стать супер-воином ниндзя, – ответила она. – Но если самый сильный воин Принца таскает на себе меч, может, и мне надо иметь что-нибудь для защиты? Я ведь буду противостоять безжалостным мертвецам.

– Которые используют любое оружие в твоих руках против тебя. Во всяком случае, в твоём сегодняшнем состоянии так и будет.

Он посмотрел на неё, как учитель физкультуры, когда она в очередной раз вместо стойки на руках делала скрутку вбок, хотя довольно элегантную. Это была смесь глубокого сочувствия и абсолютного превосходства.

– Ты говоришь, словно я мешок с костями, – отметила Эмили. – Но не волнуйся. Перед своей следующей смертью я позабочусь о том, чтобы быть в отличной боевой и спортивной форме. Я ведь теперь знаю, что тут надо обладать невероятной силой, потому что упрямый вампир решил забрать всё оружие себе.

В глазах Бальтазара промелькнула усмешка.

– Ты на самом деле последняя, кто мог бы пожаловаться на отсутствие упрямства. Чем дольше, тем сложнее будет обучить тебя достойному владению оружием. Но посмотри на Белого Воина. Он тоже никогда не пользовался оружием. Или осмелишься утверждать, что он не был героем?

Эмили взглянула на статую. Дождь и ветер поработали над нею изрядно, так что Воина можно было узнать с трудом. Но в глазах его всё ещё сиял свет, который, без сомнений, был символом надежды и праведной силы. Его белоснежная фигура, сотканная из света, словно парила в сумраке.

– Я только хотела сказать, что не против меча, – потупилась Эмили, снова бросив взгляд на оружие Бальтазара, поблескивающее в темноте. – Особенно если это магический меч, как у тебя.

– Какое бы впечатление ни произвёл на тебя мой меч, – ответил он, – я могу использовать его только во время охоты или погони. Ведь мы, вампиры, не несём в себе магии. И только немногие из нас на протяжение всей своей вечности способны научиться пользоваться заклинаниями и другими техниками, чтобы подчинить себе чужую магию. Поэтому, встречая мертвецов и отправляя их обратно в их царство, мы используем мощное оружие. Вы, духи, напротив, как правило имеете магические силы, которые сильнее любого меча. Конечно, если вы их правильно применяете.

– Магия… – это слово защипало у неё на языке, – напоминает Гэ´ндальфа[7].

– Ты теперь в другом мире, – твёрдо сказал Бальтазар. – Об этом говорит само его название – потусторонний мир. И в нём магия так же естественна, как луна, она присутствует везде, во всём. Даже в едва заметных вещах – например, как те картины или вон те урны. В них, кстати, хранится прах некоторых из самых первых ловцов мертвецов, которые были задолго до Драугра и его ужасных деяний. Их называют также воинами первого часа или прежними ловцами. Они были слишком сильны, чтобы после окончательного разгрома их удалось увлечь в царство мёртвых. Поэтому стали мерцающей темнотой – мыслями между мирами. Но их союз никогда не может быть разрушен, они всё ещё скрывают в себе большие магические силы.

Эмили посмотрела на урны, стоявшие по другую сторону от центрального прохода. От них поднимался голубоватый туман. Впрочем, всей глубины сказанного девочке осознать не удалось, поскольку мысли её крутились вокруг этого короткого, но одновременно такого огромного слова – магия.

– Так же, как у духа, которого я встретила, – медленно проговорила она и увидела перед собой Валентина так явственно, словно он смотрел на неё прямо сейчас со своей проклятой улыбочкой. – Только едва ли это относится ко мне. В смысле – я и магия? Честно говоря, я знаю о ней пока не так много.

Бальтазар снисходительно хмыкнул:

– Конечно, потому что ты слепа и глупа, как все, кто слишком долго шатался по земле в образе человека. По правде говоря, твоя магия уже много раз проявлялась. Как ты считаешь, какая сила дала тебе горящие зелёным огнём глаза и тело из лунного света? Какая сила позволяет тебе проходить сквозь стены, хотя ты понятия не имеешь, как это происходит? И какая сила подняла тебя из собственного гроба, хотя ты даже не знала, что она существует?

– Вероятно, моя магия, – ответила Эмили. – Но что это за сила, откуда она берётся? И если это такой трюк неживых, то почему его нет у вас, вампиров?

Лицо Бальтазара оставалось непроницаемым:

– Если мы сейчас будем философствовать о сущности магии, то можем на следующие три года забыть о тренировках. Никто точно не знает, почему вы, духи, в отличие от некоторых других существ, обладаете магией. И не стоит об этом рассуждать. Иные алхимики утверждают, что она уже изначально была присуща человеку. Просто магия ждёт раскрытия, и в некоторых случаях просыпается после смерти. Ясно только одно – без твоей магии ты перестанешь существовать. Она нужна тебе так же, как мне – кровь смертных. Она – твоя самая большая защита, она тебя всегда спасёт, если научишься ей доверять.

– Но почему я её совсем не чувствую? А замечаю только после того, как сделаю что-нибудь такое, на что человек не способен. Но и тогда не вполне понимаю, что происходит. Каждый раз мне это кажется сном.

– Это от того, что ты понятия не имеешь, что значит магия, – возразил он. – Настало время изучить её. Вытяни руку.

Эмили последовала его приказу и смутилась, заметив, что пальцы её дрожат. Бальтазар молча повернул её руки ладонями вверх и пошевелил над ними своими пальцами. Ладони ощутили лёгкое дуновение и ответ на него – по всему фантомному телу девочки-духа прошёл тёплый поток. Она задержала дыхание. Эмили и раньше ощущала это тепло – в ту ночь, когда выбралась из гроба, затем в часовне, когда осознала тепло в груди, и, наконец, на балконе квартиры дяди, когда прошла через дверь, как сквозь полосу тумана. Теперь под влиянием действий Бальтазара тепло собралось в ней в единый комок, заскользило под кожей… и золотистым пламенем вырвалось из ладони.

В первое мгновение она испугалась, но пламя не обожгло её, наоборот. Оно так весело танцевало по коже, словно уже целую вечность поджидало встречи с нею. Эмили улыбнулась, когда пламя, как фигуристка на коньках, сделало круг по её ладони. И в той же мере, что появление пламени показалось ей игрой, девочка-дух всем существом ощутила силу, которая в ней открылась. Сознание её преисполнилось гордости.