Незнакомцы у алтаря - Маргерит Кэй

Он взял ее за руку и лукаво улыбнулся сверху вниз; видимо, его дурное настроение прошло.

– И как, соответствую я образу дикого горца, который у тебя сложился?

– Не знаю. – Эйнзли лукаво улыбнулась. Ей тоже немного полегчало. – Жалко, что нам нужно идти на прием, иначе я бы сказала, что мне не терпится это выяснить.

В огромном очаге Большого зала вот уже несколько дней постоянно поддерживали огонь. Каминную полку из резного дуба подпирали огромные мраморные колонны, а в самом очаге вполне помещался целый ствол дерева.

Большой зал был длинным и узким; его проектировали в елизаветинском стиле, хотя соорудили меньше ста лет назад. До высоты человеческого роста стены были обиты дубовыми панелями. Мореный дуб и сводчатый потолок создавали впечатление старины. Эйнзли стояла в дальнем конце зала, в небольшой нише, также обитой дубом; нишу образовывали три арки, похожие на алтарные перегородки. В зале собралось много народу; Эйнзли почти никого из гостей не знала. Иннес не хотел приглашать никого из своей прошлой жизни. Когда Эйнзли спросила, будут ли они приглашать местных помещиков, и назвала Колдуэллов, владельцев соседнего имения, Иннес только поморщился.

– У нас и так много забот. Нам предстоит очаровать местных жителей, – быстро проговорил он. – Пусть на праздник соберутся только обитатели Строун-Бридж.

Все присутствующие, кроме нее, Фелисити и Роберта Александера, родились здесь или женились на местных уроженках. Теперь к ним относится и она, хотя, строго говоря, не имеет на это права.

Иннес стоял в нескольких шагах от нее. Судя по тому, как часто Роберт Александер всплескивал руками, ее муж вел с помощником важный разговор. После церемонии Прощения они собирались показать местным жителям макет причала и новой дороги. Роберт Александер нервничал, а Иннес его успокаивал.

Помещик, землевладелец. Ее муж облачился в костюм горца. Иннес признался ей, что оделся так только ради нее, хотя она понимала, что он ее только дразнит. Эйнзли украдкой любовалась им. Иннесу очень шла короткая куртка, жилет и белая рубашка. Он предпочел не надевать «большой килт» в виде пледа, конец которого перекинут через плечо и доходит до талии. Остановился на «малом килте» – куске шерстяной ткани, обернутом вокруг талии, собранном сзади в складки и закрепленный широким кожаным поясом с массивной серебряной пряжкой. Когда он стоял к ней спиной, она получила возможность рассмотреть его ноги. Как она и думала, ноги у него в самом деле красивые, сильные и мускулистые. Крепкие икры обтягивали длинные вязаные чулки. Мари назвала его икры идеальными, и Эйнзли не могла не согласиться с ней. За отворотом одного чулка был закреплен небольшой кинжал, украшенный драгоценными камнями; еще один кинжал, подлиннее, свисал с его пояса. Килт доходил до колена. Эйнзли стало любопытно, есть ли у Иннеса под килтом нижнее белье.

Поймав на себе ее взгляд, он подошел к ней поближе.

– Очень хочется узнать, о чем ты сейчас думаешь, – прошептал он ей на ухо, – но, если ты ответишь, мне придется подхватить тебя на руки и унести, а потом показать, что такое настоящий дикий горец, а у нас, к сожалению, еще много дел.

– А потом начнется пир.

– Вообще Йоун только что сказал, что обычно новый владелец и его супруга празднуют начало новой жизни в одиночку.

– Об этом я ничего не читала в вашем фамильном пособии!

– Обычай называется… соединением, – с улыбкой сообщил Иннес. Она прикусила губу, стараясь не рассмеяться.

– Ты сам его только что придумал!

– Чем я хуже предков? Пожалуй, придется завести несколько новых традиций. – Иннес улыбнулся своей греховной улыбкой, и ей вдруг стало жарко. – Что скажешь?

– В такой вечер, как сегодня, мне определенно не хочется нарушать традиции. Ты так постарался, даже нарядился в костюм горца… не хочется, чтобы твои усилия пропали даром.

Его глаза потемнели, и жар внутри ее распространялся по всему телу.

– Если бы не обряд прощения, я бы подхватил тебя на руки и унес прямо сейчас.

– Устройство прощения стоило мне таких усилий… Не надо все портить!

– Нет, что ты! Такое мне и в страшном сне не приснится. Эйнзли, я очень тебе благодарен. – Он поцеловал ее в щеку. – Но как только все закончится, миледи…

– Знаю. Соединение! Что бы это ни значило.

– А разве ты не представляешь себе новый обряд? Я вот отлично представляю и часто о нем думаю.

– Иннес! Давай сосредоточимся на одной церемонии, а потом начнем обсуждать другую.

Он рассмеялся:

– Отлично! Вижу, твоя мисс Блэр о чем-то шепчется с Йоуном. Они то и дело уединяются… Она с кем-нибудь помолвлена?

– Она замужем за своей работой, – ответила Эйнзли.

– Знаешь, когда ты привираешь, ты дергаешь уголком рта, как будто стараешься проглотить слова, которые тебе лучше не произносить.

– Я вовсе не привираю.

– Но и всей правды не говоришь. – Иннес улыбнулся. – Я подозреваю, что у твоей Фелисити много тайн. – Иннес обнял ее рукой за талию и привлек к себе. – Если честно, личная жизнь мисс Блэр меня нисколько не интересует, как и личная жизнь Йоуна. Куда больше меня интересует наша личная жизнь. Но сначала – прощение. Ты готова?

– А если я что-нибудь забуду? – Эйнзли внезапно испугалась.

– До сих пор тебе все замечательно удавалось. Главное, запоминай, что и кому я пообещаю – на тот случай, если потом я вдруг забуду. А я должен попрощаться и простить. – Иннес закатил глаза. – Не верится, что обряд проводил мой отец и относился ко всему всерьез!

Кресло хозяина, как почти вся мебель в Большом зале, было из резного дуба; подлокотники за долгие годы отполировались до тусклого блеска. Чехол на нем был из того же выцветшего зеленого бархата, что и подушка. Усадив Эйнзли в гораздо более простое кресло сбоку, Иннес сел сам. Он чувствовал себя отчасти по-дурацки, отчасти… неужели он гордился? Нет, но испытывал нечто близкое к гордости. Как будто духи предков вошли в его кровь. А может быть, он просто помнил, что все смотрят на него. Или все дело в кресле, похожем на трон, и самом зале, которым пользовались только по торжественным случаям.

Здесь всегда праздновали дни рождения отца. И устраивали ежегодные приемы для арендаторов и фермеров. Их с Малколмом совершеннолетие.

Нет. Сейчас нужно смотреть вперед, а не оглядываться назад!

Иннес встал, и гул в зале затих. Он взял меч, лежавший у его ног; лезвие тускло поблескивало в пламени камина. Рядом лежали ножны. Он осторожно вложил меч в ножны, словно подавая сигнал к миру, и передал меч Йоуну; тому в очередной раз пришлось играть роль ближайшего кровного родственника. Они успели хорошо изучить книгу, которую показала ему Эйнзли. «Обычаи и традиции семейства Драммонд из Строун-Бридж», как было напыщенно выведено на обложке выцветшими золотыми буквами. Мари оскорбилась, когда он засмеялся, увидев обложку. Эйнзли извинилась за него. Позже она поддразнивала его, называя книгу «Пособие Драммондов по самопомощи». Теперь он радовался, что Эйнзли так внимательно все прочитала.