Анна, Ханна и Юханна - Мариан Фредрикссон

Он надолго задумался и в конце концов пришел к заключению, что тот, кто ждет от себя несправедливости, редко ее у себя находит.

Теперь надо было спуститься с небес на землю и привести в порядок дела. Йон подумал о Рагнаре. Мельница имела высокую ценность и была частью наследства, несмотря на то что теперь она подолгу простаивала из-за запустения хуторов в округе. В свое время это было достойное предложение.

Это было наследство из Вермлана.

Его вдруг поразила уверенность в том, что мать умрет, когда узнает, что он, ее сын, ушел из жизни.

Надо написать Рагнару. Им надо обстоятельно поговорить, пока еще не слишком поздно.

Насколько, однако, это спешно?

Рагнар приехал в конце июля. Рядом с ним в машине сидела женщина — бледная застенчивая горожанка.

— Красивая, — сказала Ханна.

Но Юханна, кроме того, заметила, что Лиза еще и добрая.

— У нее в Гётеборге швейное ателье, но посмотри, какая она нерешительная, не знает, хорошо ли выглядит, — сказала Ханна Йону. Он же с самого начала понял, что покорность Лизы касается только Рагнара, что она — из тех несчастных женщин, которые не знают меры в любви, и ответил жене:

— Из тебя, Ханна, никогда не получится добрая свекровь.

Но слово упало не на добрую почву. Ханна так и не смирилась со своими невестками — женами своих сыновей.

Йон привел в порядок комнату на чердаке, раскрыл раскладной стол и разложил на нем все свои документы. Жене он сказал, что попросил Рагнара приехать для того, чтобы тот помог составить завещание. Кроме того, он сказал, что хочет, чтобы и Ханна его прочитала, когда они с Рагнаром все обсудят. Увидев, как потемнели глаза жены, он попытался ее успокоить. Собственно, что еще может сделать муж, которому недавно исполнилось шестьдесят пять лет?

Ханна ничего ему не ответила, как обычно, прижала ладонь ко рту и деревянной походкой стала спускаться по лестнице.

Она все поняла, подумалось Йону.

Ханна почти ничего не говорила, пока она, Йон и Рагнар весь вечер сидели на чердаке за столом. Она не произнесла ни слова и тогда, когда Рагнар сказал, что если произойдет самое худшее, то ей и детям надо будет переехать в Гётеборг.

— Что вы на это скажете, мама?

— Мне надо подумать.

— Для мальчиков здесь нет будущего, — сказал Бруман. — Они не смогут прожить одной мельницей, ты же прекрасно это понимаешь. Да и тебе будет очень плохо сидеть в одиночестве в этой глуши.

— Тебе бы следовало еще пожить, — сказала она, но тотчас пожалела, что слова эти сорвались с ее губ. Рагнар долгим взглядом посмотрел на отчима. В этот миг ему стало ясно, что Бруман рассчитывает умереть до зимы, скорее всего осенью.

В горле у Рагнара застрял горький ком.

Но Бруман продолжал говорить как ни в чем не бывало. Настало время перейти к делу.

Прошлой осенью, когда Ханна была в лесу и собирала бруснику, здесь появился один инженер, обследовавший Норвежские водопады, и предложил Бруману сделать в плотине шлюзные ворота. Потом инженер сказал, что компания, скорее всего, выгодно купит у него шлюз. Они согласны выплатить пять тысяч риксдалеров. Наличными.

— Почему вы ничего не говорили раньше?

— Не хотел тебя волновать.

Ханна снова замолчала. Рагнар сказал, что обязательно свяжется с компанией. В голосе его слышалось явное облегчение.

Теперь надо было переходить к Вермлану. Бруман не знал, сколько может сейчас стоить хутор.

— Там сейчас начинается такое же запустение, как и здесь. Но моя мать едва ли долго протянет, все же ей уже девяносто восемь лет. Тебе, Рагнар, надо туда съездить и встретиться с моей сестрой Альмой. Она и ее муж — порядочные люди и не обманут тебя с наследством.

Он ни словом не обмолвился о своем предчувствии, что мать не переживет известия о смерти сына.

На следующее утро Рагнар, обливаясь с непривычки потом, писал завещание, с трудом выводя кривые буквы. Он просто записал все, о чем они говорили вчера.

— Надо попросить Лизу переписать все это начисто, — сказал он, и родители согласно закивали. Бруман долго молчал, но потом отважился спросить, скоро ли их пригласят на свадьбу. Рагнар покраснел и ответил, что они пока решили с этим повременить.

Прочитав переписанное завещание, Ханна признала, что Лиза действительно пишет красиво, как пастор. Позвали кузнеца, и они с Лизой расписались под документом как свидетели.

Укладывая после обеда вещи в автомобиль, Лиза видела, что Рагнар долго стоял с отчимом у крыльца и держал Брумана за руки. Глаза Йона предательски блестели, а Рагнар, не сдерживаясь и не стесняясь, плакал. Ханна тоже видела это и сразу вспомнила сцену, происшедшую много лет назад, когда незнакомый мельник протянул руку сыну шлюхи и сказал: «Ну здравствуй. Меня зовут Йон Бруман».

* * *

Когда свирепые осенние ветры начали срывать с кленов желтые листья, застарелый кашель наконец свел Йона Брумана в могилу.

Тогда, в первый и последний раз в жизни, дети видели, как их мать плачет. Ханна и сама удивлялась этому. Никогда не думала она, что в голове у нее скопилось так много воды. Она всхлипывала и плакала день и ночь, не переставая заниматься похоронами.

Никто в доме не обращал внимания на Юханну, которая сильно дрожала от холода.

— Поторопись, девочка! — крикнула ей Ханна перед самым началом церемонии. Только теперь она заметила, что дочка немилосердно мерзнет, и потрогала ее руки. — Иди надень большую кофту.

Ханна не обратила внимания на то, что девочка в ответ не произнесла ни слова.

Только когда пришел Рагнар, все объяснилось.

— Юханна онемела! — воскликнул Рагнар. — Вы что, не видите, мама?

Ханну пронзило острое чувство стыда. Рагнар взял девочку на руки и принялся ходить с ней вокруг гроба, ласково ее успокаивая. Девочка согрелась, но смотрела только в себя, видя там озера и водопады. Рагнар не смог заставить ее заплакать или заговорить.

В доме Ханна пекла хлеб и пироги, а Лиза накрывала на стол. Рагнар подошел к ней с девочкой на руках и сказал:

— Лиза, может, ты попробуешь?

Лиза не стала брать ребенка на руки, но девочка сама доверчиво взяла ее за руку, и они пошли к гробу, в котором лежал мертвый Бруман. Ханна хотела остановить их и уже открыла рот, но Рагнар опередил ее:

— Помолчите, мама!

Лиза спустила покрывало с лица покойного и сказала:

— Юханна, то, что лежит здесь, — не твой папа, это его оболочка. Сам он теперь ждет тебя на небе.

Это подействовало. Юханна расплакалась, прижавшись к чужой тете, и сквозь слезы прошептала:

— Я и сама так думала.