Как научить лошадь летать? Тайная история творчества, изобретений и открытий - Кевин Эштон

Все так хвалят человеческий глаз, но любой, кому доводилось видеть всю широту электромагнитного спектра, понимает, насколько мы в действительности слепы. Мы не видим электро­магнитные поля, ионизирующее излучение или радон. Мы не можем уловить запах и вкус угарного газа, углекислого газа или метана, но если мы их вдохнем, то погибнем.

Мы знаем, что они существуют, так как придуманы инструменты, чтобы их улавливать. Но вне зависимости от того, пользуемся ли мы органами чувств или датчиками либо всем сразу, наше восприятие всегда будет в пределах того, что мы можем уловить и как это понимаем. Первое ограничение очевидно: мы, например, знаем, что глаза не могут видеть без источника света. Но второе — понимание — совсем не явно. Существует разница между оптическим восприятием и разумом. Не вся информация попадает в мозг.

Творческий процесс предполагает открытие этой границы между глазами и разумом, перестраивая наше понимание таким образом, что мы начинаем видеть не замеченное раньше. Это необязательно должно быть что-то грандиозное или невероятное. Дэвид Уоллес использовал шутку про рыб в качестве преамбулы к довольно приземленной идее:

После работы ты садишься в машину и едешь в битком набитый людьми супермаркет. Там чудовищно яркое освещение и повсюду звучит заезженная музыка. Вам совсем туда не хочется. Кто все эти люди? Только посмотрите, какие они в большинстве своем отвратительные, тупые, медлительные, какие у них мертвые глаза и нечеловеческий вид; как они раздражают громкими разговорами по телефону. Только представьте, как невыносимо и на личном уровне несправедливо все это. Эти мысли — мой режим «по умолчанию». Так автоматически я воспринимаю скучные, раздражающие и переполненные людьми моменты жизни.

Однако существуют и другие варианты восприятия подобных ситуаций. Вы можете иначе взглянуть на эту толстую, чрезмерно накрашенную дамочку с пустыми глазами, которая только что накричала на своего ребенка, стоя в очереди. Может быть, обычно она совсем не такая. Может, она не спала три ночи кряду, держа руку мужа, умирающего от рака костей. Если вы научитесь быть внимательными, сумеете воспринимать многолюдный потребительский ад не просто как значимое, а как сакральное событие. Вы сами решаете, что имеет значение, а что нет214.

Когда мы выбираем, что наделять значением, а что нет, мы также решаем, что сами видим. Уоллес предлагает альтернативную парадигму для восприятия очереди в продуктовом магазине. Внешность дамы остается прежней, но он видит ее иначе. Его второе предположение, что у ее мужа рак костей, скорее всего, ошибочно, но и первое впечатление может оказаться столь же неверным. Уоллес направляет свое выборочное внимание, чтобы сосредоточиться на чем-то другом. Он может это делать, поскольку осознает, что его восприятие «по умолчанию» не единственный способ смотреть на мир. Это его выбор. И эта возможность определять, как воспринимать обыкновенные вещи — «не просто как значимое, а как сакральное событие», — позволила ему стать одним из величайших писателей своего поколения.

Сознание начинающего и компетентность кажутся противоположными, но на самом деле это не так. Западная философия приучила нас видеть вещи в противопоставленных парах: черное и белое, левое и правое, добродетель и зло, инь и ян (в отличие от изначальной концепции китайской философии инь и ян215), новичок и эксперт. Такая парадигма называется дуализмом. Необязательно видеть вещи именно так. Мы можем воспринимать их не как противопоставленные, а как взаимосвязанные. Сознание новичка связано с компетенцией, а не противопоставлено ей, потому что величайшие мастера понимают ограничения существующей парадигмы и знают, как они возникли. Например, в науке некоторые рамки обусловлены доступными инструментами и технологиями. Робин Уоррен обладал достаточной компетенцией как патолог, поэтому знал, что догма о стерильности желудка возникла до появления гибкого эндоскопа и может быть неверным предположением, сформировавшимся из-за неразвитости технологий. Джуда Фолкман знал, что предположения относительно опухолей основаны на анализе образцов, а не операций. Братья Райт выяснили, что коэффициент Смитона для расчета отношения размера крыла и подъемной силы использовался с XVIII века и мог оказаться ошибочным. Самое трудное испытание вашей компетенции состоит в том, насколько глубоко вы разбираетесь в своих предположениях.

В действительности новичков не существует. Мы начинаем выстраивать парадигмы с самого рождения. Некоторые достаются нам по наследству, каким-то мы учимся, а к неким приходим сами. Создавая что-то, мы словно рыбки из шутки Дэвида Уоллеса, плавающие в океане предположений, которых сами еще не осознаем. Последний шаг к компетентности — это первый шаг к сознанию начинающего: понять, что и почему вы предполагаете и когда следует отказаться от своих предположений.

7

Марсианский волшебник

Возможность видеть то, что не видят другие, влечет проблему. Как узнать, что мы правы? В чем разница между необходимой уверенностью и опасной упертостью, между открытием и заблуждением?

Летом 1894 года американский исследователь Персиваль Лоуэлл впервые посмотрел в телескоп своей новой обсерватории. К тому времени он уже заявил, что начинает «изучение состояния жизни на других планетах»216 и обладает «достаточными основаниями, чтобы полагать, будто человечество находится на пороге определенного открытия в этой области».

Лоуэлл наблюдал, как на южном полюсе Марса под влиянием летней жары таял лед. Другие астрономы увидели прямые линии, пересекающие марсианскую пустыню. По мере таяния льдов эти линии меняли цвет, становясь светлее к югу и темнее к северу. По мнению Лоэулла, у этого явления могло быть лишь одно объяснение: линии были искусственными каналами, «поразительными синеватыми переплетениями на Марсе, которые свидетельствуют о том, что и на этой планете есть жизнь».

Идеи Лоуэлла послужили вдохновением для сотни лет научной фантастики про марсиан-мародеров. Многие литературные марсиане совпадали с описаниями Лоуэлла. Например, в романе «Принцесса Марса»[34] Эдгар Берроуз написал: «Население отступало вместе с убывающей водой, пока необходимость не заставила их искать спасения в так называемых каналах Марса»217.

Убедить ученых было сложнее. Одним из оппонентов Лоуэлла был британский натуралист Альфред Уоллес218, известный учением о естественном отборе. Уоллес не подверг сомнению достоверность карт Лоуэлла. Его обсерватория была на тот момент лучшей в мире, и у биолога не было оснований сомневаться в том, что увидел Персиваль. Зато он не согласился с выводами Лоуэлла и привел список логических упущений, среди которых было упомянуто и следующее противоречие:

Совершенно нецелесообразная система водоснабжения для орошения такой огромной площади; строительство такой колоссальной системы каналов представляется невероятно нерациональным, ведь из-за испарения будет утрачено воды в десять раз больше потенциально имеющегося объема; как марсиане могли существовать до того, как была спроектирована и реализована такая обширная система; почему они вначале не попробовали использовать и удобрить почву на участках, примыкающих к границе полярных снегов; в действитель­ности единственным разумным и практически оправданным способом распределения ограниченного запаса воды на такие дальние расстояния была бы система герметичных труб, расположенных под землей; провести такую невероятную работу, даже если бы она и была оправданна, было бы под силу лишь народу с высокой плотностью населения и достаточными запасами продовольствия и средств к существованию219.