Моя шокирующая жизнь - Эльза Скиапарелли

Мы много работали, но так же много и развлекались. Коллекции следовали одна за другой, каждая была посвящена определенной теме.

Марлен Дитрих в вечернем платье от Скиапарелли, ок. 1930

В «языческой» коллекции женщины выглядели так, будто сошли с полотен Боттичелли, в венках, с лепестками изысканных цветов, вышитых на классических платьях, длинных и обволакивающих. Была коллекция «астрологических» платьев с гороскопами, звездами, луной и солнцем, повсюду проникавшими своими дрожащими лучами. Самая бурная и смелая коллекция посвящалась цирку Барнума[86], когда Бейли, Грок и Фрателлини в бешеной сарабанде запускались по заслуживающим уважения салонам, импозантным лестницам, через окна и наружу… Оттиски клоунов, слонов, лошадей появились на одежде с надписью «Осторожно – окрашено!». Вместо сумок – шары, вместо перчаток – гетры, вместо шляп – рожки с мороженым, дрессированные собаки, ученые обезьяны… Все эти знамения времени принимались с энтузиазмом. Никто и не думал ворчать, как-нибудь вроде: «И кто это станет носить?!» Удивительно, что Скиап не потеряла ни одной из своих богатых и благонравных клиенток с консервативным вкусом, но завоевала новых; среди которых, конечно, были все звезды. Марлен Дитрих, примеряя шляпки, сидела в своей знаменитой позе со скрещенными ногами и вечной сигаретой, как в фильме и как никто, кроме нее, не умел… Клодетт Кольбер[87] проказливо подмигивала. Норма Ширер[88], имя говорит само за себя. Мерль Оберон[89], надушенная как царица Савская. Лорен Богарт[90] с аристократическим лицом и бруклинской лексикой произносила длинное и глубокое «Бонжу-у-у-ур!», звучавшее как высокая нота… Гэри Купер[91], застенчивый, с глазами цвета морской волны, следовал за своей последней победой. Мишель Морган[92] только что вышла из закутка консьержки, своей матери. Аннабела с видом мальчика-подростка играла взрослую женщину в фильме Рене Клера. Симоне Симон[93] разрывалась надвое перед примерщицей платья, которое не хотела носить, вопреки желанию Сашá Гитри[94]. Констанс Беннет[95], преображенная в лисицу – столько лисиц крутилось вокруг нее. Приходили еще Глория Свенсон[96] и Сесиль Сорель[97].

Джоан Фонтен и Норма Ширер в фильме «Женщины»

В противоположность Мей Уэст, Сесиль Сорель дала нашему персоналу представление о своей жизни. Она не просто вошла, а совершила выход, похожая одновременно на Атоса, Портоса, д’Артаньяна, Селимену[98], Нику Самофракийскую и Безумную из Шайо[99], создав из самой себя целый кортеж. Ей предстояло появиться на конкурсе элегантных автомобилей, и она заказала длинный красный плащ. Мы сделали ей такой, что он волочился по полу, но Сесиль сочла его недостаточно длинным – нужно было длиннее и длиннее… Мы подумали, что она будет представлять «Роллс-Ройс» или «Изотта-Фраскини». Наконец плащ удовлетворил ее желаниям, испробовать его она решила на Вандомской площади, мы все бросились к окнам посмотреть. Сесиль царственно проникла в малюсенький открытый «ситроен», встала сзади, приняла позу как можно более в духе «Комеди Франсез» и жестом дала понять шоферу, чтобы ехал. Отважная маленькая машинка принялась крутиться вокруг площади, в то время как Сесиль Сорель оставалась стоять, а плащ развевался у нее за спиной, как огромное знамя. После нескольких кругов она вылезла из автомобиля, закинув за руку шлейф. Если бы присуждался приз, она бы его получила!

Тем временем невидимая маркиза, с которой я заключала арендный договор, решила, что я превратила свою квартиру в слишком уж комфортабельное и красивое жилье, чтобы позволить мне в нем жить, и потребовала расторжения договора. Это было тем более огорчительно, что в тот период у меня было столько дел, что я практически не могла искать что-нибудь другое. Однако новый кров неожиданно быстро нашелся – особняк на улице Бери, выходивший во двор. Он мне понравился с первого взгляда, и я сразу почувствовала – это мое. Да и номер его, пожалуй, принесет удачу – 22, две двойки, в сумме дают 4, мое любимое число.