Тысяча лун - Себастьян Барри

– Продал мистеру Петри. Подумать только. Я знаком с преподобным, хоть в Америке, пожалуй, и не найдется епископа, готового признать за ним это звание. Давайте пойдем в оружейную и посмотрим на эту самую винтовку.

Пег уже сияла от радости и, кажется, думала, что все идет как по маслу. Я все еще ожидала, что разговор в любой момент может свернуть в нежелательную для меня сторону. И тут начнется шум и потасовка. Но пока ничего такого не происходило, а теперь миниатюрный элегантный мужчина, чью куафюру одобрила бы даже Лана Джейн Сюгру, поднялся со стула. Шпоры вызванивали приглушенную мелодию на земляном полу, утоптанном и посыпанном опилками – может, для того, чтобы улавливать возможные плевки.

Оружейная была не заперта и даже не охранялась часовым. Это оказалась небольшая хижина, снаружи такая же, как жилые, но каким-то образом мятежники доставили в поселок старинные оружейные шкафчики, сверкающие стеклом и полированным деревом. Я решила, что их «нашли» где-нибудь или с полным правом забрали в качестве военных трофеев. Подставки в шкафчиках были полны армейских мушкетов, многозарядных ружей вроде «спенсера» и другого, более древнего огнестрельного оружия. Тут же стояли банки с ружейной смазкой и валялась ветошь для полировки со следами усердного использования.

Маленький генерал взглянул вдоль ряда шкафчиков:

– Мне казалось, я знаю весь наш арсенал. Вдумайся только, мистер Билл, у каждого из этих ружей своя история – а к некоторым даже прилагаются легенды. Видишь вот эту? – Он показал на длинноствольную винтовку с прекрасно выгравированными драконами на ствольной коробке. – Она сражалась при Антиетаме под командованием генерала Ли, когда он превзошел Макклеллана, хотя этот глупец одолел числом. Беда Макклеллана, мистер Билл, заключалась в том, что он не умел считать. Надеюсь, мистер Билл, ты умеешь считать?

– Да, – ответила я. И чуть было не добавила, что работаю счетоводом у законника Бриско, но, к счастью, вовремя прикусила язык.

– Я сожалею, что Пег выросла в дикости. Это случилось не по моему выбору, но по выбору самой истории. Как только наше дело победит, я отправлю всех детей учиться. Ибо образование – то же, что спасение души. Без образования у нас не будет ни граждан, ни страны. Ну что, ты видишь свою винтовку?

Я пошла вдоль шкафчиков. Ружей было несколько десятков. Но винтовка «спенсер» – творение особой красоты. Вдруг я ее увидела, и мое сердце забилось быстрей от радости, будто я обрела живое существо, с которым долго была разлучена. Искать и искать, а потом найти – мне казалось, что в жизни такое бывает очень редко. Но вот она! Она самая, все такая же изящная. Я открыла дверцу шкафчика, заскрипевшую от такого вторжения, и повернула к себе клином затвора. Вот она, гравировка «ЛЮТЕР», сделанная настоящим ювелиром, вся в завитках и росчерках.

– Нашлась? – просияла Пег.

– Нашлась. Я и не ожидал, – сказала я, ощущая руками знакомую тяжесть.

– Это старый карабин-«спенсер», – сказал Аврелий Литтлфэр. – Он знавал лучшие дни.

Я удивилась таким словам. Но может, он и прав. Может, это ружье совсем не такое новенькое и блестящее, как мне запомнилось. Возможно, Теннисон так гордился им, что оно казалось мне новым.

– Ну что ж, я рад, что мы можем вернуть тебе твою собственность, я рад, – сказал мистер Литтлфэр. – Это твое имя на нем выгравировано?

– Не мое. – И я показала ему гравировку.

– Так это, значит, в честь того Лютера, что прибил девяносто пять тезисов к дверям в Виттенберге?

– Я думаю, нет. Это ружье принадлежало Лютеру Магану.

Стоило слову «Маган» выскочить у меня изо рта, вроде крысы из норы, как я тут же об этом пожалела. Аврелий Литтлфэр отреагировал не сразу. Он какое-то время смотрел на Пег и кивал, а потом постучал пальцем по гравировке. Я все еще держала ружье так, будто невидимый сержант скомандовал: «Оружие к осмотру!» Может быть, я вцепилась в него еще крепче.

– Маган, подумать только. Значит, Пег, ты теперь дружишь с мальчиком, который знает Маганов.

– Что, Аврелий? – переспросила Пег, понятия не имея, о чем это он.

– Лютер Маган, отец Илайджи, желтоногого, и дружки у него такие же. Все до единого предатели. Как его там, Джон Коул, верно? И какой-то… Макналти, не помню имени, ирландский боягуз. А ты, значит, тот юный индеец, который с ними живет? Похоже, так и есть. Но ведь там, кажется, девчонка? Клянусь покойным Тэком Петри, упокой Господь его душу, так и есть.

– Нет, она не девчонка! – закричала Пег.

– Да, он девчонка, – с негодованием произнес Аврелий Литтлфэр.

Этот диалог не доставил мне нимало удовольствия. Я не знала точно, что делать, но кровь бросилась мне в лицо, и я покраснела, будто со мной приключился солнечный удар. Я отвернулась и, натурально, потянула винтовку к себе. И можно сказать, вылетела из оружейной, перескочив через ступени крыльца, и помчалась вниз, к воде. Я знала, что пытаться убежать из поселка мятежников, вооруженных до зубов, – не ахти какая стратегия, но ничто другое меня не осенило. Я была девочка с ружьем, и я бежала и скоро должна была вскочить на мула. Таков был мой победоносный план. Я слышала, что кто-то бежит за мной, и чуяла, что сейчас меня догонят. Я была готова только к нападению. Вся моя спина сжималась, ожидая этого. Господи Исусе. Я бы сказала, что Аврелий Литтлфэр, тощий змей, несется, как сам дьявол, нагоняя меня, а когда нагонит, разделает на филей. Он сдерет кожу с моего лица и сварит у меня на виду, перед глазами, вращающимися в орбитах. Вот он уже касается меня, я это чувствую, чувствую!

Но это оказался не Аврелий Литтлфэр, а Пег. Я добежала до несчастного мула. Он взвился на дыбы при виде моей пугающей поспешности.

– Пусти меня, пусти, – крикнула я. – Ты меня теперь не поймаешь. Я не дам себя поймать.

– Я не за тобой бегу, а с тобой, – сказала она. Пристально посмотрела мне в лицо и кивнула. – Я убегу с тобой.

Будь у меня выбор грядущих событий – и даже тогда решение Пег бежать со мной было бы лентой победителя, медалью, главным призом. Я в этом не сомневаюсь. Выше нас по склону лагерь, только что пустой и тихий, уже кипел лицами и голосами. Аврелий Литтлфэр кричал, чтобы меня остановили. Он кричал Пег, чтобы она меня остановила. Он знал: стоит мне оказаться среди деревьев – и выкурить меня можно будет только лесным пожаром. Я вскочила на мула, и Пег вскарабкалась за мной.

– Беги, беги, – умоляла я мула и яростно пинала его пятками, и он протопал вброд через реку, поднимая столбы и веера воды, а оказавшись на другом берегу, молодцом помчался вверх.

Мул – боевитая душа, он всегда старается служить и выполнять приказы, даже если от натуги у него случится разрыв сердца. Не знаю, стрелял ли кто нам в спину. Я не помню выстрелов. Но я полагаю, что даже Аврелий Литтлфэр, убийца людей и вешатель вольноотпущенников, не стал бы стрелять в мою удивительную и прекрасную Пег.

Покидая дом, я пристегнула к мулу старую кобуру в надежде, что повезу в ней ружье домой. И теперь, когда ружье и впрямь оказалось в кобуре, меня охватило такое счастье! Бродяги, что попадались на дороге, выглядели голодными и изможденными, как всегда. Даже те встречные, что ехали верхом, кажется, не понимали, какое высокое счастье – быть живым. Отыскать «спенсер» было моей заветной мечтой, и теперь вот он, болтается в кобуре.