Повенчанная тьмой - Валерия Чернованова

Выбивая из головы все мысли, а из груди — громкие, сумасшедше быстрые удары сердца.

Наверное, я просто растерялась. От его наглости, от его напора, а потому даже не попыталась воспротивиться этому коварному выпаду. В висках шумела кровь. Она растекалась по венам жидким огнем, вскипала от обрушившихся на меня эмоций. Как будто штормовой волной накрыло: опасной, мощной, попав в ловушку которой можно было запросто захлебнуться.

И я продолжала захлебываться, захлестываемая чувствами, пугающе сильными, яркими. Такими, от которых голова идет кругом, как от игристого напитка — казалось, я разом выпила всю бутылку. Я тонула в них, погружалась в ощущения, что дарили мне его прикосновения и ядовитые поцелуи.

А они, несомненно, такими и были, иначе бы у меня сейчас не зашкаливал пульс и не мутился рассудок. От чувств, словно и не моих, но ощущавшихся как мои собственные.

В момент, когда я это осознала, как будто в ледяную воду упала. А в следующую секунду Эчеда яростным ударом силы отбросило на другой край дивана.

— Не слабо, — прокомментировал он, уже после того, как приложился головой о подлокотник и, морщась от боли, попытался сесть на диване. — А я ведь готов был поклясться, что тебе понравилось.

Зря он это сказал. Я вскочила, словно меня отпружинило от сиденья. В голове шумело: не то от резкого движения, не то от всего, что только что почувствовала и услышала.

Этот чертов поцелуй и вкус его губ.

Которыми еще совсем недавно (да, может, даже сегодня!) он целовал Ясмин.

— У тебя есть девушка!

Честно, не представляю, как так вышло, но факт остается фактом: в Эчеда полетела миска. На мгновение зависнув в воздухе, она метнулась в его сторону, рассыпая вокруг попкорн, и, если бы Кристиан не успел увернуться, опустилась бы ведьмаку прямо на голову. Следом понеслись диски, глянцевые журналы из плетеной корзины, какая-то мелочь вроде статуэток и фотографий в рамках. Я даже чуть не отодрала (честное слово, случайно) со стены картину.

Увернувшись от очередного пущенного в его сторону «снаряда», ведьмак ловко перемахнул через диван, забаррикадировавшись от меня его высокой спинкой.

— Предлагаю успокоиться и поговорить, — заявил примирительно.

Еще бы белым флажком перед носом помахал. Подозреваю, что флажок для меня сработал бы, как красная тряпка для быка. Сейчас все, что говорил и делал Кристиан, только так и срабатывало.

— Ее целуешь, значит! Спишь с ней, позволяешь разгуливать по дому почти голой... В одной твоей чертовой рубашке! — на этом моменте я чуть не зарычала.

— Демонстративно ее обнимаешь, а потом ко мне подкатываешь?

— Навожу мосты и налаживаю контакты, — не растерялся находчивый наш, а потом рыкнул: — Кальман! Ты чего так завелась?

А попробовал бы он не завестись на моем месте.

— Потому что я не хочу это больше чувствовать! — Наверное, в тот момент у меня в мозгу что-то заклинило, потому что хрустальную вазу в показавшуюся над диваном голову ведьмогада я запустила уже обычным способом, то есть руками, а не магией.

Немного переусердствовала, правда: ваза улетела в холл да там и разбилась, раскрошившись по полу.

Но даже это не помогло потушить в душе пожар гнева. Наоборот, с каждой секундой злость на ведьмака все крепла, обида становилась все сильнее.

— Не смей навязывать мне свои чувства! — выкрикнула, хватая с полки свечку и с размаху запуская ею в Эчеда.

— Ты что вообще несешь? — вид у него в тот момент, если честно, был бестолковый. — Это я могу чувствовать тебя, а не ты меня!

— Не смей меня целовать!

Пригнулся зараза.

— Не смей до меня дотрагиваться! — Взгляд метнулся по полутемной комнате, но так и не зацепившись за что-нибудь стоящее, что бы можно было использовать в качестве очередного снаряда против этого кошмара, снова вперился в Эчеда.

— Не дотрагивался бы, если бы тебе это не нравилось, маленькая ведьма. — Окончательно обнаглев, этот энергетический вампир встал в полный рост, преспокойно вышел из-за дивана, при этом еще и самодовольно ухмыляясь, и бесшумно двинулся на меня. — Но только что ты точно так же кайфовала и…

— Не смей называть меня маленькой ведьмой! — Пятясь, схватила с кресла подушку.

Кристиан поймал ее и отбросил на пол.

По глазам поняла, что еще секунда-другая и все, отступать будет некуда. Он меня поймает и тогда.

А вот не хочу я знать, что случится тогда!

— Не смей меня.

Я осеклась. Внезапно в холле хлопнула входная дверь, как будто у меня над головой громыхнул раскат грома. Послышались быстрые шаги, и в зал вошли Венцель с Цецилией.

Очередную подушку, которой собиралась обороняться от Эчеда, я осторожненько положила обратно на кресло. Смахнула невидимые пылинки с его спинки и опустила взгляд, потому что совесть не позволяла смотреть чародейке в глаза. Только не после того, что тут натворила. Сглотнула, все еще тяжело дыша, и услышала невозмутимые слова ведьмака:

— Эрике не понравился фильм.

В следующий раз придушу гардиной.

— Рика, все в порядке?

Мне все-таки пришлось оторвать взгляд от своих босых ног и посмотреть мадам Эчед в глаза.

— Все хорошо. Можно я…

Хотела предложить здесь прибраться, но Цецилия меня перебила:

— Иди к себе, дорогая. Прими горячую ванну, Ида принесет тебе чай с ромашкой.

Я послушно кивнула, не желая спорить — сейчас отчаянно мечтала оказаться у себя в комнате. Обойдя Криса по дуге, схватила свои вещи, чехол с платьем, шепнув еле слышно гостеприимным хозяевам:

— Спокойной ночи.

Не оглядываясь, рванула к лестнице, слыша, как в груди истерично колотится сердце, и где-то глубоко внутри звучат отголоски не то его, не то. моих эмоций.

А может, наших общих.

* * *

Один и тот же сон. Каждую ночь Этеле просыпался в холодном поту, с трудом вырываясь из липкой паутины сновиденья. И с каждым разом вырваться из нее становилось все труднее. Чувственные картины, в которых он и Эрика были вместе, сменялись осознанием, что он целовал и ласкал не любимую девушку, а свою прародительницу Эржебет.

«Ты должен быть настойчивым, упорным, дерзким, — смеясь, выговаривала она ему. — Иначе потеряешь свою мечту. А вы должны стать едины. Я этого хочу!»

Наверное, не стоило зацикливаться на бредовых фантазиях, но Этеле чувствовал, что действительно ее теряет. Девушку, мыслями о которой жил последние месяцы. Ради которой снова открыл свое сердце. Позволил себе чувствовать.

Она была рядом, в одном с ним городе, но когда Эрика о нем не помнила, жила в России, Этеле казалось, они были ближе. Они встречались каждый вечер, гуляли и общались, как могут общаться близкие друг другу люди. Родственники или друзья.