Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец

Выглядело оно так: плоская морда, бугристыйзатылок и спина со складками и наростами. Заметно было, что складки и наростыровным счетом ни для чего не нужны – это просто следы невысохшей глины, которуюнаскоро уминали горстями лепившие чудовище маги. При каждом шаге зверь издавалзвук, похожий на кашель, и выплевывал на асфальт ошметок глины.

Широкий нос вибрировал, втягивая воздух.Хмурый маленького роста маг в плаще, сидевший у пса на шее, то и дело смачивалнос кистью, окуная ее в широкий сосуд. На асфальт капало что-то липкое икрасное. Кровь мертвеца? Единственный глаз чудовища, неподвижный, немигающий,помещался на длинном стебле посреди лба. Ирке глаз напомнил драгоценный камень.Он был явно не из глины.

Сразу за псом из длинного надреза пространствавыплыли несколько каменных склепов. В каждом, настороженно озираясь, помещалисьмагфицер, пепелометчик с помощником, боевой маг и по два-три стрелка из сглаздаматов.Ирка даже испытала разочарование. Всегда – скрыто ли, явно ли – хочется увидетьв сверхъестественном нечто эдакое, неподвластное разумению. Добро должно бытьвеличественным. От зла требуется, чтобы оно было ужасным. Лица же у магов быливполне обыкновенными. Такие лица легко встретить на улице. Ничего демоническогои грозного. Разве что контуры их немного смазывались от легкого золотистогосияния, которое порой исходит от телепортантов. Однако с каждым мгновениемсияние меркло и тускнело.

Глиняный Пес двигался маленькими, но вернымишагами, во всех подробностях повторяя след мотоцикла Эссиорха. Однако в этом небыло уже никакой надобности. Эссиорх громко, с явным вызовом газанул, поправилраму на шее и, сделав крутой поворот, чтобы не налететь на пса, нырнул в арку.В тесной арке мотор его стрелял и, точно сухой горох, сыпал трескучие звуки.Стоп-сигнал прощально моргнул, когда хранитель поворачивал на улицу. Немногопогодя исчезло и сизое облачко отработанного бензина.

Склепы с магами заметались. Сглаздаматчики сопозданием застрочили, уже не для результата, а скорее для порядка. Одна изочередей зацепила лавочку, на которой блаженно дозревали до состояния нирванызаштатные пьянчужки. Пьянчужки посыпались, как перезрелые груши, хотя никакихвидимых ран на их телах не появилось. Ирка наблюдала, как они пытаются встать итотчас с хохотом опрокидываются.

Валькирия услышала, как боевой маг сердитокрикнул сглаздаматчику:

– На тебя что, мамка в детстве нашептала?Это же был эйфорический сглаз!..

– Ну и что?

– Как ну и что? Отныне они даже отслипшейся вермишели будут впадать в эйфорию! Плюс двухчасовой здоровый смех припоказе любого пальчика, включая мизинец!

– Может, я их того… излечу? –виновато предложил опростоволосившийся сглаздаматчик.

Усмехнувшись, боевой маг отвел стволсглаздамата.

– Оставь уж. Раз в жизни сделал людямдоброе дело…

Часть склепов заспешила в арку за Эссиорхом,другая же часть бросилась облетать дом. Ирка увидела, как два склепастолкнулись, пытаясь одновременно проскочить в арку. Брызнула каменная крошка.Сглаздаматчики кеглями попадали друг на друга. Магфицеры сердито кричали набоевых магов. Пепелометчики, торопясь, разворачивали свои орудия. Наконец,разобравшись с очередностью, склепы скрылись в арке. Треск мотоцикла Эссиорхабыл уже почти неразличим.

«Неужели удерет?» – с восторгом подумала Ирка.

Во дворе остался лишь Глиняный Пес. Иркавидела, как его голова на массивной шее поворачивается из стороны в сторону.Стебель единственного глаза вытягивался то в направлении арки, то к подъезду, укоторого, на газончике, в защитном круге стояла Ирка. Казалось, пес смутноощущает обман. Его чутье и магическая интуиция – не менее безошибочная и верная– тянули его в разные стороны. Зверь, казалось, пребывал в замешательстве. Сего морды и боков штукатуркой осыпалась сырая глина.

Затем, окончательно определившись, ГлиняныйПес сделал к Ирке маленький, неуверенный шаг, который не заметил даже егопогонщик, зато отлично почувствовала сама валькирия. Отчетливо уловившая это,она напряглась, готовая, если потребуется, материализовать копье. Вот только небессилен ли дрот против куска глины, у которого нет ни сердца, ни мозга? Однамагия, упорная, как вечность.

К счастью для валькирии, погонщик потерялтерпение. Он хлестнул пса по носу кистью и закричал, показывая на арку. Иркаувидела, как с кисти веером брызнули капли крови. Глиняный Пес медленно,зашагивая вбок, повернулся и с равнодушной неторопливостью поволок грузное телок арке.

Надрез пространства вновь открылся, ГлиняныйПес втиснулся в него неуклюжим туловищем и сгинул. Лишь влажные комки глины наасфальте и пятно протекшего масла от мотоцикла Эссиорха доказывали реальностьпроизошедшего.

Ирке показалось, что она поняла, почемучудовище предпочитает для путешествий изнанку мира. Для мира лопухоидов онослишком медлительное. Там же, в закулисье, такие пустяки не имеют значения.Надрез пространства стал затягиваться, точно невидимая швея прихватывала его наживую нитку. Трещина бледнела. Сияние из алого становилось розовым, пока не погаслосовершенно.

Дождавшись этого, Ирка выскочила из круга ипобежала в сторону, противоположную той, где скрылся Эссиорх.

Двор опустел. Лишь эйфорические пьяницывдохновенно щурились на солнце, бормоча что-то на древнеперсидском. Впрочем,если бы кто-то сказал им, что это древнеперсидский, то был бы послан начистейшем русском. Скромные гении избегают дешевой популярности.

* * *

Ирка шла настороженно, то и дело озираясь иприжимая к себе свернутую в трубку картину. Дома, деревья, асфальт, даже небо –все было у нее под подозрением. Везде мог появиться роковой, сквозящий алымсиянием надрез. Валькирии мерещилось, что где-то там, с изнаночной сторонылопухоидного мира, к ней, кашляя глиной, подкрадывается Пес. Однако пока всебыло спокойно. Она села в метро и этим надежным, хотя и немагическим способомдобралась до дома.

– Тошнотная хозяйка не должнателепортировать, пока не ощутит в себе сил. Иначе она может материализоватьсявнутри кирпичной стены, или глаза у нее окажутся на пятках. Я понимаю, чтопредставить такое сложно, но жуткому монстру многое приходилось видеть на своемвеку! – предупредил ее как-то Антигон.

– А когда я почувствую, что у меня естьэти силы? – спросила Ирка.

– О, ждать совсем недолго! Самое большее– четверть века, а может, и пару-тройку лет! Никто не знает, с какой скоростьюпойдет твое магическое взросление! – оптимистично заверил ее Антигон.

Ирка осторожно открыла квартиру иприслушалась. Слышно было, как в кухне работает холодильник и стиральнаямашина, тоскливо завывая, отжимает белье.