Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец

– Ах, хозяйка, вы такая изобретательная,такая кошмарно свирепая! Это было так назидательно! Меня трясло и болтало вразные стороны!.. Я чуть в узел не завязался! – сказал он и, точноотряхивающаяся собака, замотал сырыми бакенбардами. На Ирку полетели капли.

– Ты сам хотел, – прознеславалькирия.

– Да, хозяйка, Антигон сам напросился!Мне тут подумалось, может, в следующий раз, когда на меня найдет сладкоеомерзение, вы запечете меня в духовке, а? Меня никогда не запекали вдуховке! – спросил он с надеждой.

– Так и быть. В следующий раз я наденутебе на голову фритюрницу! Только не увлекайся слишком! – пообещала емуИрка. – А теперь отвечай: что с Эссиорхом?

Домовой кикимор пожал плечами.

– Антигон этого не знает. Но можетузнать. Пусть валькирия ждет его здесь, но будет осторожна. За ней следят.Только что тут, во дворе, кошмарный монстр кое-кого встретил! – как опустяке сообщил он.

Иркин взгляд поспешно метнулся к кровати, гдепод матрасом она спрятала картину. Место было, конечно, смешное и детское, новсе лучше, чем бросать на виду. К тому же Ирка и не собиралась оставлять еездесь надолго.

– Кто следит? Маги, стражи? ГлиняныйПес? – спросила она озабоченно.

– Антигон не знает. Он видел того, ктоследит, со спины. Антигон хотел подкрасться, но тот человек почуял что-то и –раз! – его не стало. Антигон никогда не видел такой быстрой телепортации.Без искр, без золотистого круга… Блестящая магическая техника!

– Почему же ты не сказал мне раньше?

– У Антигона были дела поважнее. Хозяйкадолжна была научить его уму-разуму! Отвратительный монстр ужасный баловник!Можно Антигон вставит пальцы в розетку?..

– Прекрати! Ну хотя бы что-то ты успелувидеть? Как он выглядел? – спросила Ирка нетерпеливо.

Домовой кикимор задумчиво лизнул кончик носа.Длина языка вполне позволяла сделать это.

– Ну… э… ужасный монстр думает, что этобыл юноша или молодой мужчина. Ростом примерно в три с половиной Антигона. Еслихозяйка хочет, Антигон может перевести его рост в консервные банки, –предложил он.

– Не надо… Слушай, а этот тип был не… неМефодий Буслаев? – как бы невзначай спросила Ирка.

– Едва ли. У Мефодия Буслаева светлыеволосы. Этот же был с темными, – уверенно заявил Антигон.

Ирка погрустнела. Нет, не он. Да и зачем онаМефодию, когда у него есть та, светлая?

Больше никаких подробностей ей выведать неудалось. Но одно было ясно. Здесь, в квартире Бабани, оставаться нельзя. Раноили поздно путешествующий по изнанке мира Глиняный Пес приведет погоню к Ирке.А раз так – она должна спешить и найти ученика Мировуда, прежде чем это сделаютего враги.

Ирка заглянула под матрас и взяла картину.Разворачивать ее тут, у Бабани, не имело смысла.

– Пошли отсюда! Если нас выследил кто-тоодин, то могут и другие, – сказала она.

Кикимор согласился с ней.

– Ужасный монстр это знает. Пусть хозяйкаидет за Антигоном! Еще до сладкого омерзения верный раб приготовил ей убежище!Антигон назвал его: «Приют валькирии». Хозяйка сможет жить там постоянно.

– Оно мне понравится? – спросилаИрка.

– Пусть хозяйка не сомневается. Онопросто омерзительно! – убежденно заверил ее Антигон. – Только вам лучшепревратиться в лебедя, хозяйка! Путь неблизкий!

Вскоре с заваленного хламом московскогобалкона в небо взмыла большая белая птица. На спине у лебедя сидел кикимор инебрежно, точно мухобойкой, помахивал свернутым в трубочку полотном «Мальчик ссаблей».

* * *

«Лосиный Остров – название бессмысленное. Гдетут лоси? Нет лосей. А остров где? И острова нету», – размышляла Ирка,пробираясь вслед за Антигоном по зарослям молодых кленов и елок. Время отвремени Ирке начинало казаться, что она в глухой чаще, где никогда не ступаланога человека. И тотчас на глаза попадались то гнилая и раскисшая картоннаякоробка, то автомобильная шина, то рама от спортивного велосипеда, с непонятнойцелью прибитая к деревьям железными скобами. Турник, что ли, хотели сделать?

Желтые листья, которые капитулянтскиемосковские деревья начинают понемногу ронять с первых недель августа, ужевстречались на траве, невыносимо яркие в свете луны. Ирка старалась на них ненаступать. Это было бы подло по отношению к листьям, чей век и так недолог, акрасота кратка. В сумраке леса, пугая друг друга суетливыми метаниями, кричалиневедомые птицы. В кустарнике деловито шуршал еж, еще не знавший, что здесь, вмосковском лесу, не принято уже водиться.

Антигон шел впереди, то и дело теряясь средиподлеска, и жизнерадостно делал вид, что не заблудился. Однако его непослушныевихры уже выражали тревожную задумчивость, и в незнакомые деревья онвсматривался с раздражением.

Один раз Ирка услышала, как он пробормотал:

– Правнук лешего!.. Расчихвостить моюкочерыжку!

– Может, мне снова превратиться, взлететьи посмотреть сверху? – предложила она.

– Спокойно, отвратная госпожа! Скоро мыбудем на месте! – отвечал домовой кикимор, и они бесконечно шли по лесу.

Неожиданно Ирка остановилась. Она ощутилатревогу. Это была даже не тревога в человеческом смысле слова, а некоепредзнание. Так бывает порой, когда, снимая телефонную трубку за неуловимократкий миг до звонка, знаешь, что услышишь голос знакомого, который не звонилсто лет и один день.

Все было как будто спокойно. СЛИШКОМ СПОКОЙНО.Звуки леса точно умерли. Никто уже не кричал, не шуршал и не каркал. Дажелистья перестали падать. Лес замер, как декорация, ставшая ненужной, едвапоследний зритель покинул зал и погас свет.

– Беги! Прячься! – крикнулвнутренний голос.

Не задумываясь, ибо, к счастью, она наделенабыла врожденной способностью не думать в те моменты жизни, когда думать нельзяи даже опасно, молодая валькирия прыгнула под старый клен и присела у егоствола.

Антигон подбежал к ней и запрыгал на месте,недоумевая. Ирка поймала его за рыжие бакенбарды и притянула к себе, заставивзамереть.

– О, жуткие пытки! Наконец-то! А я-то вседумаю, когда начнется бескультурная программа! – воодушевился кикимор.

– Тихо! – прошипела Ирка.