Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец

– Ну, конечно! В это время уважающие себяБабани дома не сидят. Они, как пчелки, жужжат на работе! – успокаиваясебя, сказала Ирка.

Она перекусила, вымыла и высушила голову,переоделась, беззастенчиво вторгшись на полку невыкупленных заказов. Все этовремя пустое инвалидное кресло сердито смотрело на нее из угла комнаты. Ирказаметила на кресле новый плед. Рядом с креслом на столике стояло блюдце спеченьем и конфетами. Эти конфеты окончательно убили Ирку. Это напомнило ей тоугощение, которое на кладбищах кладут на могилки.

«Неужели Бабаня не видит, что кресло пустое! Ая даже не могу ей ничего сказать! Стоит мне проболтаться – и узнавший мою тайнупогибнет! Тартар бы побрал эти древние законы валькирий!» – с болью подумалаИрка.

Заметив рядом с креслом тетради, она,заинтересовавшись, взяла верхнюю. Это оказалась тетрадь по литературе. К ееудивлению, страницы – совершенно чистые – были почерканы красной ручкой, а наполях отмечены несуществующие ошибки. Внизу одной из страниц стояло жирное4/4-, под которым размашисто значилось:

«Тема раскрыта не полностью. Предложениядолжны быть короче и суше! Следи за абзацем! Обращай внимание на точностьцитат!»

Ирка узнала почерк своего надутого репетитораМих. Миха Птичкина и засмеялась, представив, как он поучает пустое кресло. Вотон вздымает к потолку свой длинный указательный палец, по неведомой причинеимеющий всегда такой цвет, будто он засунул его в узкую трубку, а потом едвавытащил.

– Тяжелый случай! Он что, даже завоображаемое сочинение не мог нормальную оценку поставить? – проворчалаИрка, решив придумать в ближайшее время что-нибудь такое, чтобы за воображаемыесочинения Птичкин получил от Бабани воображаемые деньги.

Не желая больше разглядывать пустое кресло, Иркавыкатила его в соседнюю комнату, сама же – без особой, впрочем, цели, скорее попривычке – включила компьютер.

Непрочитанных писем оказалось всего штук стосемьдесят. Первые дни они приходили часто, а потом за отсутствием ответов потоких почти иссяк и ограничивался в основном спамом.

«Валькирии никто не пи-ишет! Валькирию никтоне жде-ет!» – нарочито фальшивя, пропела Ирка, перефразировав старую песенку.Она придвинула к себе клавиатуру и, вспоминая все, что слышала от Эссиорха иАнтигона, быстро напечатала:

«1. Валькирия не должна употреблять магиюв собственных интересах.

2. Никто из прежних знакомых валькирии неузнает ее. Валькирия не должна открывать никому тайны. Иначе тайна защитит себясама, и услышавший ее умрет.

3. Валькирия должна держать под контролемсвои звериные и птичьи воплощения, в противном случае однажды она может навекизависнуть в одном из воплощений».

Прочитав записанное несколько раз, Иркавздохнула и все стерла.

– Не должна… должна… просто армиякакая-то! – проворчала она.

За ее спиной кто-то чихнул. Ирка испуганноповернулась. Из стены вышло взлохмаченное существо с рыжими чиновничьимибакенбардами. Глазки мигали и слезились. Желтоватый лимонный нос шмыгал. Вид упришельца был неуверенный и виноватый. Он, похоже, внутренне приготовился квзбучке.

– Здравствуйте, хозяйка! Как вы сегоднямерзко выглядите! Ваше синее лицо так и лучится болезнью! Желаю вам сдохнуть,не дожив до сегодняшнего вечера! – произнесло существо.

– Привет, Антигончик! И тебе долгих летжизни! – приветствовала его Ирка.

Она ничуть не удивилась, успев привыкнуть кманере общения своего магического компаньона. Антигон довольно заулыбался,продемонстрировав острые и длинные глазные зубы.

– Надеюсь, хозяйка не уставала проклинатьменя все эти дни?

– Только этим и занималась. Ругала тебяпоследними словами сутки напролет, – заверила его Ирка.

В выпуклых глазах потомка русалки и домовогопоявилась сладкая грусть. Приятное воспоминание нежно щекотало ему душу.

– Ах, хозяйка, Антигон нашел целуюкоробку с заплесневелым и кислым вареньем! Это было такое невероятно чудесноеомерзение! Антигон забыл обо всем на свете!

– Люди называют это «запой»! –строго сказала Ирка.

– Лопухоиды ничего не понимают. Они ищутне те слова, и называют ими не те чувства. Я зову это сладким омерзением! –убежденно сказал домовой кикимор. – Неужели хозяйка прощает Антигона?Никак не накажет его? Просто для порядка?

– Зачем? – спросила Ирка.

– Я ужасно наглый. Если меня сейчас непроучить, в другой раз мое сладкое омерзение может затянуться недели надве! – заверил ее Антигон.

Его лицо разрумянилось от желания немедленнопонести заслуженную кару.

– Имейте в виду, гадина-хозяйка! Если выменя не накажете, я повешусь. Ну минут так на пятнадцать-двадцать. Веревка имыло есть? – спросил он деловито.

Ирка заверила его, что она человекслабонервный, и в висельниках у себя в квартире совершенно не нуждается. Дажеесли через полчаса они вновь, проморгавшись, будут бодро лопать испорченноеваренье.

– Может, тогда хозяйка согласитсярасстрелять меня? Автомат, дробовик, слонобойка? Все новенькое, все в масле,патронов – вагоны. Палите хоть два дня. А? – с надеждой спросил кикимор.

Ирка поморщилась, заставив раскаивающегосяАнтигона схватиться за голову.

– Нет? Что, хозяйка и этого не желает?.. Тогда,хотите, я в окно выброшусь? Быстренько, а? Моя прежняя хозяйка иногда швыряламеня за ноги с горы, когда я очень ей надоедал! – предложил Антигон.

Ирка подумала, что она прекрасно понимаетпрежнюю валькирию. Домовой кикимор мог достать кого угодно.

– Ты ведь от меня не отвянешь, пока ятебя не накажу, нет?

– Не-а, гадина-хозяйка, яприставучий! – заверил ее кикимор.

– Отлично. Там стиральная машина уже неработает? – спросила Ирка.

Чешуйчатые уши повернулись как локаторы.

– Остановилась!

– Хорошо. Ступай вытащи белье – помогиБабане. А затем, так и быть, прокрутись в стиральной машине. Только недолго.Хватит с тебя одного режима полоскания. Ты ведь не захлебнешься, нет?

– Обижаете, хозяйка! Моя мама былакикимора, а бабушка – русалка, – сообщил Антигон.

– Ну тогда брысь в машинку! –приказала Ирка.

Антигон с заметным облегчением слинял ивернулся минут через двадцать мокрый с головы до ног, с ссадиной на носу, нокрайне довольный.