Свидетельницы зла - Галина Владимировна Романова

И про себя подумала, что с Верой Игнатьевной наверняка случился бы удар, узнай она об условиях. От зависти!

— К тому же остальные люди мне даже неизвестны. Я вообще их не знаю.

— Да? — Вера Игнатьевна совершенно искренне изумилась. — Странно… Как ты могла не знать друзей своего будущего мужа?

— Друзей?! — Тут уж пришла очередь удивляться Инге. — Каких друзей? О чем вы? Эти люди не были знакомы между собой. Так мне сказали родители Ильи. И в полиции так думают.

— Пусть они думают все, что им угодно, но, уверяю тебя, дорогая, что минимум трое из пятерых погибших были знакомы между собой.

Вера Игнатьевна широко зевнула и принялась расстегивать плотный белоснежный халат. Инга неуверенно топталась у двери. Ей стало невероятно интересно. Как этой женщине удается все узнавать? Откуда уверенность, что трое из пятерых погибших были знакомы?

— Я видела фотографии. Их в сеть выкладывали друзья погибших. Новости смотрю по телевизору. Там их тоже показывали. Всех пятерых. Троих я узнала.

— И кто они? — Инга вытянула шею из петли теплого шарфика тончайшей дорогой шерсти.

— Один твой Илья. Двое других — его друзья.

— Друзья?! — Инга так зашипела, что поперхнулась и закашлялась. — Но я не видела в его окружении таких друзей. Они не приходили к нам домой.

— Зато навещали его в больнице. В то самое время, когда ему вырезали аппендикс — Илье твоему.

Вера Игнатьевна потеснила Ингу от шкафа. Вытащила шуршащий пуховик с капюшоном в меховом обрамлении. Покосилась на дорогую дубленку молодой коллеги и начала натягивать пуховик.

— Вера Игнатьевна, а вы уверены, что Илью навещали именно те парни, которые погибли вместе с ним? — семенила Инга за ней уж по коридору. — Просто их никто не знает. Ни родители Ильи, ни я и…

— Родители, может, и не знают. И тебя он с ними не знакомил. Но навещали его в больнице совершенно точно они. Двое парней, которые погибли вместе с ним. У меня великолепная память на лица, девочка.

— Там еще был один парень и девушка? Их вы не видели рядом с Ильей?

— Нет.

Они толкнули тяжелую входную дверь отделения и вышли на улицу под пронизывающий ветер. Вера Игнатьевна тут же натянула на голову плотный капюшон. Ее полное лицо в меховом обрамлении казалось еще более широким. И некрасивым.

Отметив это машинально, Инга вежливо предложила подвезти коллегу. И неосторожно указала на свое сверкающее бирюзовое заграничное чудо, подаренное Ильей.

— Спасибо, — фыркнула женщина.

— Спасибо — да или спасибо — нет?

— Я пешком. Живу за квартал от места работы. Очень удобно. Не надо тратиться на бензин. Особенно когда нет лишних денег.

Пока ей хватало. Инга сделала пару шажков к своей машине. И на сытую жизнь. И на то, чтобы заправляться через день. И даже на то, чтобы распланировать жизнь на ближайший год.

— А они очень быстро заканчиваются, дорогая, — крикнула ей в спину Вера Игнатьевна. — Если не пополняются, то очень быстро заканчиваются. Хотя…

Инге пришлось остановиться. Повернуться и посмотреть на нее. Иначе она не продолжила бы.

И лучше бы она этого не делала! Потому что эта женщина, с нездоровым азартом рассматривающая ее жизнь, сказала такое! Сказала такое!

— Хотя ты можешь еще очень долго безбедно жить, Ингуля. Если станешь продавать опасные секреты своего погибшего жениха, то сможешь еще очень долго зарабатывать.

Вот эти ужасные вещи сказала эта ужасная женщина и скрылась за углом больницы.

Сидя в коридоре полиции в ожидании какого-то майора Вишнякова, Татьяна жутко нервничала.

Зачем ей это было нужно? Кто просил ее открывать рот? Ну, завернула днем в бар посетительница, решившая напиться. Обслужила бы ее, рассчитала и забыла. Зачем надо было лезть с откровениями? Кто ее просил вспоминать случай, который произошел бог знает когда?! Это не в правилах персонала. В правилах персонала — слушать. Кивать с пониманием. Вежливо улыбаться. И молчать! Никто никого не тянет за язык.

— Никто и никого! — отчитывал ее днем позже старший бармен Вова.

В клубе через день что-то случается. То подерутся, то обопьются до чертей, то трахнет кто-то кого-то в туалете либо в мужском, либо в женском. И что? Обо всех этих делах тут же лететь и в полицию докладывать?

— Ты что думаешь, я не помню того мужика, который оплатил не свой заказ? — вращал на нее белками Вова. Ноздри его широкого носа раздувались. — Я здесь уже почти десять лет работаю. Я постоянных клиентов узнаю по стуку каблуков! По тому как они пальцами по стойке барабанят. Что же мне теперь, на всех стучать?! Люди пришли отдохнуть, оттопыриться, а я их ментам солью, да? Ты чего, Тань, не догоняешь? Это неэтично! Это против правил!

— Извини, — лопотала она, вкручивая полотенце в высокий бокал. — Я не подумала.

— Эта девица, которая тебя развела на откровенность, она очень непроста. Шальная она, с тройным дном чемодан, как мой дед бы сказал. И подруги ее такие же. Не фиг лезть в их дела. Поняла?

— Угу… — кивнула Татьяна.

— И мужика этого, что оплатил заказ погибшей девчонки и не забрал его, я знаю. Нормальный чел. Редко заходит, тихо сидит. Пьет немного, но дорого. Чаевые шикарные оставляет. А ты его опознавать собралась. Ментам слить собралась, Танюша!

Она вспомнила неприятную ухмылку того, нормального человека. Вспомнила, как ей сделалось неуютно в тот момент, и она робко возразила:

— А если он убийца, Володь?

— Кто?! Этот тихий дядька? Ты в своем уме? Его наверняка просто попросили оплатить заказ. Причину не знаю. Потому он его и не забрал. И чек потому оказался у той девушки, что всегда такой заказ делала. Его попросили оплатить. Он это сделал. Чек отдал.

— Зачем? Разве он так раньше поступал?

— Ты помнишь, сколько в тот вечер было народу? У барной стойки очередь собралась. Сунули мужику деньги, потому что он как раз перед тобой оказался. Он пробил. Чек отдал заказчице. Все логично, Тань. Что тебе не нравится?

— Не знаю, — пожала она плечами и оставила наконец в покое высокий бокал.

— Может, тебе работа тут не нравится?

Это была уже угроза, она поняла.

— Работа нравится, Володь. — Она вскинула подбородок, глаза сузились. Не терпела, когда ей начинали угрожать. — Но даже ради нее я не готова покрывать преступников. Он завтра еще кого-нибудь убьет, потом еще и еще. Сначала по пять человек, потом по десять. Это нормально, по-твоему?

— Да с чего ты взяла, что он преступник, я не понял.

Володя выдернул у нее из рук высокий бокал. Ловко ввинтил туда полотенце, мигом протерев до дна. Протянул сияющий бокал Тане.