Эта ласковая земля - Уильям Крюгер

– Оди, он забрал Пухлю. Сказал, что если я хочу, то кукла моя, – сказала Эмми. – Но она меня пугает.

Рядом с комнатой Эмми находилась лестница.

– Оставайся здесь, – сказал я Эмми и полез наверх.

Как я и подозревал с самого начала, там находился чердак с низким потолком, по большей части заваленный хламом. Половина помещения была отгорожена занавеской, и когда я ее отодвинул, то обнаружил остатки жилого помещения: кровать, комод, стул, умывальник с зеркалом и ночной горшок. Ничего не указывало на то, кто здесь жил, но одна деталь меня очень обеспокоила. Покрывало было сброшено на пол, а тонкий матрас изрезан в клочья, так что хлопковая набивка торчала наружу, словно внутренности выпотрошенного животного.

Внизу Эмми испуганно обнимала себя.

– Оди, я хочу уйти отсюда. Пожалуйста, я хочу уйти сейчас.

– Эмми, мы не можем. Не сейчас. – Я заставил себя говорить голосом мягким, как шелк, ровным и успокаивающим. – Он забрал Альберта, и он может навредить ему, если мы уйдем. Он наверняка сдаст нас, и шериф поймает нас и отправит обратно. Нам надо подождать еще немножко. – Теперь я должен был сказать самое трудное. – Мне придется снова запереть тебя в комнате.

– Нет, Оди. Не уходи. Пожалуйста, не уходи.

– Я должен, Эмми, это ненадолго. Но мы выберемся отсюда, все вместе. Обещаю. – Она смотрела на меня своими маленькими глазами, полными страха. – Ты мне веришь? – спросил я.

Ей было тяжело, так тяжело, что мне было больно смотреть, но она наконец кивнула.

– Хорошо. Но, Эмми, если он попробует что-то сделать тебе, что-то, что может тебе навредить, то беги и не останавливайся, пока не окажешься так далеко отсюда, насколько унесут ноги. Я хочу, чтобы ты мне пообещала.

– Я не хочу уходить без вас с Мозом и Альбертом.

– Если он попытается тебя обидеть, обещай мне, что убежишь. Ты должна пообещать.

– Обещаю, – сказала она чуть не плача.

– Перекрестись.

Она перекрестилась.

– Хорошо, возвращайся в комнату. Он, вероятно, разрешит тебе увидеться с нами во время ужина.

Она пошла, опустив голову, и я подозревал, что как только запру ее, она бросится на кровать и зальет простыни слезами.

На улице я подобрал ведро и пошел обратно в сад. Не успел я пройти и десятка шагов, как услышал гул автомобильного двигателя, приближающегося по идущей через сад дороге. Я метнулся за курятник. Перед домом остановился пыльный «Форд» модели «А», и из него вышла женщина с плетеной корзинкой на локте. Она заслонила глаза от солнца, оглядела двор и крикнула:

– Джек?

Немного подождала, потом подошла к двери и постучала.

– Джек? – снова окликнула она.

Она развернулась обратно ко двору и внимательно все осмотрела. Я увидел в ней родственную душу, потому что следующим делом она попробовала открыть дверь в дом, где никого не было. Когда дверь не поддалась, она начала заглядывать в окна.

Я вышел из-за курятника.

– Я могу вам помочь?

Женщина явно испугалась, на ее лице отразилось чувство вины.

– Я только… Я… – Потом она нахмурилась. – Ты кто?

– Племянник дяди Джека, – сказал я. – А вы кто?

– Фрида Хайнес. Соседка. Я пришла за яйцами.

– Дядя Джек не говорил, что вы придете.

– Нет? Ну, он иногда бывает забывчивым. Особенно с тех пор как… ну, ты знаешь. Я не знала, что у него есть родственники, – сказала она, оттаяв, и подошла ко мне. – Но хорошо, что он не один. Где он?

– Поехал в город. За продуктами.

– Племянник. – Она внимательно оглядела меня, так же, как двор перед своей попыткой проникновения. – Он никогда про тебя не рассказывал.

– Про вас тоже.

– Как тебя зовут?

– Бак.

– С его стороны или с ее?

– На кого я, по-вашему, похож?

Она засмеялась.

– Вижу, что ты родня Агги. У нее все хорошо?

– Хорошо, – сказал я.

– Мы все так переживали, что она уехала так, среди ночи. Я слышала, что она вернулась в Сент-Пол. Это правда?

– Правда.

– Как малышка Софи? Почти год прошел.

– Не такая уж малышка, – сказал я. – Вытянулась быстрее сорняка. Но косички все еще при ней.

– Конечно. – Женщина попыталась скрыть хитрый взгляд, прежде чем задать следующий вопрос. – А Руди?

Насчет этого я не был уверен. Давным-давно я усвоил, что в неопределенных ситуациях лучше молчать и притворяться, что хранишь секрет. Так я и сделал.

– Бросил ее, да? Мужчины, – практически выплюнула она.

– Передать дяде Джеку, что вы приходили за яйцами?

– Спасибо, Бак. Я могу приехать за ними завтра утром, если он не против.

– Уверен, что нет, мэм.

– Что ж, иди занимайся своими делами дальше. Было приятно познакомиться.

Она села в свой автомобиль и, помахав мне рукой, уехала.

Когда я вернулся в сад, Моз усердно трудился, размахивая косой. Увидев меня, он с явным облегчением показал: «Нашел Эмми?»

– Она в порядке.

«Узнал что-нибудь про него?» – жестами спросил Моз.

– Возможно.

Я взял грабли и все утро пытался представить грустную жизнь Грозы Кабанов, гадал, что на самом деле произошло с женщиной и маленькой девочкой с фотографии, думал о человеке по имени Руди и беспокоился из-за испорченного матраса.

Когда солнце поднялось высоко ровно над головой, вернулся Гроза Кабанов и остановился рядом с сараем. Он послал Альберта за нами, и мы разгружали материалы из кузова, а сам держал дробовик и давал указания. Мы занесли в сарай лист меди три на пять, жесткую медную трубу длиной два фута, десять футов медной проволоки, мешок металлических гвоздей, несколько фунтов кукурузной крупы и сахара, термометр и дрожжи.

Когда все было разгружено, я сказал:

– Вас искала женщина.

Гроза Кабанов замер на месте.

– Женщина? Ты с ней говорил?

– Она сказала, что ее зовут Фрида Хайнес. Она приезжала за яйцами.

– Проклятье, яйца. – Он зажмурил здоровый глаз, злясь на собственную забывчивость. – Что ты ей сказал, мальчик?

– Что я ваш племянник и вы поехали в город за продуктами.

Он на мгновение задумался.

– Она прошла к вам в сад?

– Я набирал воду у колонки.

– Ты больше ничего не сказал? Может, про остальных?