Эта ласковая земля - Уильям Крюгер

Мы все снова легли спать.

На рассвете следующего дня нас разбудил грубый голос:

– Эй, оборванцы!.

Я сразу же сел, Альберт и Моз тоже. Эмми, похоже, не слышала.

– Проклятые бродяги. Выходите оттуда, парни.

Мужчина был высоким, нескладным и держал в руках дробовик. Его лицо, твердое с острыми углами, походило на камень. Один глаз закрывала черная повязка. Второй глаз сердито смотрел на нас, и я узнал в нем покупателя из магазина в Вестервилле, мужчину, который купил будильник.

Мы с Альбертом и Мозом встали, но Эмми просыпалась медленно, возможно из-за ночного припадка. Она села и потерла глазки. Заметив ее, этот Гроза Кабанов уставился на нее, словно увидел призрака, и сказал:

– Будь я проклят.

Одноглазый забрал наволочку, в которой лежали все наши ценности.

– В сарай, – сказал он и показал стволом дробовика на обшарпанное строение.

Кто спорит с дробовиком? Мы вышли из сарайчика и пошли вперед, держась вместе. Мы с Мозом шли по обеим сторонам от Эмми и держали ее за руки. Альберт был впереди, и как агнцы на заклание, мы последовали за ним в темноту сарая.

Внутри одиноко стоял старый черный «Форд» с открытым кузовом – такой же, как у родителей Эмми, который торнадо перевернул вверх тормашками. В сарае сильно пахло сеном, хотя там было всего несколько тюков. На ближайшей стене висели садовые инструменты, а на перфорированной доске над верстаком висели ручные инструменты. В углу деревянные палеты громоздились друг на дружку кучей выше человеческого роста. У дальней стены валялись, похоже, обломки большого яблочного пресса, как будто кто-то в приступе ярости разгромил его кувалдой. Мужчина показал на отгороженное в углу сарая помещение, которое, судя по до сих пор висящим вожжам и упряжи, раньше служило амуничником[15].

Один за другим мы вошли внутрь. Но как только мы оказались в амуничнике, мужчина схватил Эмми и оттащил в сторону. Моз рванулся за ней, но мужчина ударил его по лицу стволом дробовика, и он рухнул на пол. Я тоже дернулся к Эмми, но Альберт удержал меня за воротник рубашки.

– Я ее не обижу, – сказал мужчина. – Если вы не попытаетесь сбежать.

Он закрыл дверь, и мы услышали, как звякнул засов. Потом мы слышали только плач Эмми, которую уводил мужчина.

Альберт опустился на колени рядом с неподвижным Мозом. Он наклонился ближе и повернул голову, прислушиваясь.

– Дышит.

– Что он собирается делать с Эмми?

Я был готов разнести стены в щепки и сделать что угодно, чтобы вернуть Эмми.

– Наверное, вызвать шерифа, – сказал Альберт и уселся рядом с Мозом. Я никогда не видел его более подавленным.

Моз издал звук и повернул голову, потом медленно открыл глаза. Он моргнул, потом осознал случившееся и сел, беспокойно оглядываясь.

«Где Эмми?» – быстро показал он.

– Ее забрал Гроза Кабанов, – сказал я.

– Гроза Кабанов? – спросил Альберт.

Я не удосужился объяснить.

– Нам надо вернуть ее и убираться отсюда.

Альберт обвел взглядом тесный амуничник. Окон не было, и хотя постройка была старой и неряшливой, окружавшие нас доски выглядели крепкими.

– Есть идеи, Оди?

Его на самом деле интересовало не это – он хотел показать мне, какой я тупой.

Я попытался пнуть стены своими новыми ботинками. В результате поднял пыль, да и только. Моз встал, выдвинул плечо вперед и с разбега врезался в дверь, но только отскочил. Он потер руку, потом осторожно ощупал левую сторону лица, которая уже начала опухать от удара дробовиком.

– Значит, мы просто будем сидеть и позволим отвезти нас обратно в школу? – спросил я.

– Даже если мы выберемся, ты бросишь Эмми?

Тихий голос Альберта и разумность его вопроса только разожгли мой гнев.

– Если мы выберемся, то можем наброситься на него. Ты, я, Моз – мы его одолеем.

– И дробовик тоже?

– Мы не можем сидеть сложа руки.

– Сейчас, Оди, мы ничего не можем сделать. – Альберт поднял с земляного пола соломинку и отшвырнул ее.

Долго мы сидели молча, прислонившись спинами к стенам амуничника, когда услышали, как отодвигается засов, и дверь открылась. В проеме стоял одноглазый Гроза Кабанов с дробовиком.

– Выходите, – сказал он и отступил на шаг.

Мы поднялись и вышли из амуничника. Я выжидал удобный момент, чтобы броситься на него и сбить на пол. Или хотя бы начать атаку, которую поддержат Альберт и Моз, и вместе мы его одолеем. Но мужчина держался на расстоянии с дробовиком наготове, и у нас не было шансов добраться до него раньше, чем он застрелит нас. Я был уверен, что этот злой на вид человек не колеблясь спустит курок.

– Ты, – сказал он Мозу, – возьми косу. Ты бери лестницу, – сказал он Альберту. – А ты, мальчик, бери сучкорез и пилу.

Мы сделали, как он велел, и он махнул на выход.

– Где Эмми? – спросил я.

– С Эммалин все хорошо. Хотите, чтобы так было и дальше, делайте, что я говорю.

Он отвел нас к границе своего неухоженного сада. Трава между деревьями выросла высокой. Ветви путались. Незрелые яблоки были похожи на маленькие зеленые бубенцы. Я пару лет работал в саду Фростов и знал, что если ветви не подрезать, то они рано или поздно сломаются под тяжестью яблок. Кроме того, я знал, что после подрезки плоды становятся крупнее и сочнее.

– Ты, – приказал мужчина Мозу, – начинай отсюда и выкоси всю траву между деревьями. Иди ряд за рядом. Если сбежишь, я до смерти поколочу этих двоих и вашу драгоценную Эммалин. Понял?

Моз кивнул, беспомощно посмотрел на нас и ушел.

– Ты, – сказал мужчина Альберту, – ставь лестницу и бери у мальца сучкорез.

Когда Альберт сделал, как было сказано, Гроза Кабанов сказал:

– Режь там, где я скажу. А ты, мальчик, собирай все что упадет и стаскивай за сарай, к той куче мусора. Видишь?

Я нашел глазами мусорную кучу и кивнул.

Дерево за деревом Альберт обрезал длинные ветки. Сначала он работал на земле, потом приставлял лестницу, которую я придерживал для надежности. Периодически я собирал упавшие ветки и складывал их за сараем. Благодаря Фростам эта работа была нам знакома. Но помощь по саду, принадлежавшему родителям Эмми, никогда не казалась настоящим трудом – не то что работа на Грозу Кабанов. Начнем с того, что Фросты никогда не держали нас под прицелом. Одноглазый держал дробовик на сгибе локтя, пока давал указания Альберту, а его единственный глаз, похоже, прекрасно видел все, что происходит в саду.