Королева Тирлинга - Эрика Йохансен

Внезапно над приглушенным гулом толпы раздался умоляющий мужской голос:

– Верните мне мою сестру, Ваше Величество!

Тут все принялись кричать наперебой:

– Сжальтесь, госпожа!

– Ваше Величество, вы можете это прекратить!

– Верните мне моего сына!

Королева подняла руки, призывая всех замолчать. В этот момент, как и во все, что случились после, Жавель знал наверняка, что она действительно была королевой, хотя и не смог бы объяснить, как он это понял. Она приподнялась на стременах – невысокая, но величественная, решительно откинув голову назад, в обрамлении струящихся по лицу волос. Хотя она и повысила голос до крика, он все же казался густым и насыщенным, словно сироп.

Или виски.

– Я королева Тирлинга! Откройте клетки!

Толпа взорвалась ревом, который поразил Жавеля, словно удар под дых. Несколько солдат двинулись с места, чтобы выполнить приказ, потянувшись к висевшим на поясе ключам, но Торн резко крикнул:

– Всем оставаться на местах!

Жавель всегда считал Арлена Торна самым костлявым человеком из всех, кого ему доводилось встречать. Казалось, он сплошь состоял из длинных и тонких, будто палки, конечностей, и синяя униформа Бюро переписи нисколько не добавляла ему стати. Поднимаясь из-за стола, Торн напоминал паука, приготовившегося атаковать добычу, и Жавель потряс головой, чтобы избавиться от наваждения. Будь она хоть трижды королева, девчонке ни за что не удастся открыть эти клетки.

Голос Торна лился плавно, будто масло, и источал уверенность.

– Королева Тирлинга мертва уже много лет. Если вы утверждаете, что являетесь некоронованной принцессой, королевству нужны более веские доказательства, нежели ваше слово.

– Ваше имя, сэр! – потребовала Королева.

Торн выпрямился и глубоко вздохнул. Даже с расстояния в двадцать футов Жавель видел, как вздымается его грудь.

– Я Арлен Торн, распорядитель переписи!

Пока Торн произносил эти слова, королева потянула руки к затылку и принялась что-то там поправлять, как делает любая женщина, если у нее что-то не так с прической. Так делала и Элли, когда стояла жаркая погода или ее что-то беспокоило. Увидев этот жест у другой женщины, Жавель почувствовал, будто его грудь жжет раскаленное железо. Воспоминания ранили бесконечно глубже, чем мечи, – то была Божья истина. Закрыв глаза, он увидел Элли в день их последней встречи шесть лет назад – ее золотистые волосы в последний раз мелькнули перед его взором, прежде чем она исчезла за Пиковым холмом на пути в Мортмин. Никогда прежде он не испытывал столь сильного желания выпить.

Королева подняла над головой какой-то предмет. Прищурившись, Жавель увидел голубую вспышку, которая тут же исчезла. Но в толпе снова началось беспорядочное движение: в воздух взлетело столько рук, что королева скрылась из вида.

– Джереми! – окликнул с моста Джонатан. – Это тот самый камень?

Джереми, у которого было самое острое зрение среди всех стражников, пожал плечами и прокричал в ответ:

– Это голубой камень. Настоящего-то я никогда не видел.

Толпа устремилась к клеткам с детьми. Солдаты обнажили мечи и легко заставили людей отступить, но теперь перед клетками царила сутолока, и ни один меч не вернулся в ножны, даже когда движение прекратилось. Жавель усмехнулся – пусть этот небольшой мятеж был подавлен, но приятно было хоть раз увидеть, как армии приходится поработать.

– Любой может повесить кулон на шею ребенка, – ответил Торн, не обращая внимания на толпу. – Откуда нам знать, что это тот самый камень?

Жавель снова обратил взгляд на Королеву. Не успела она ответить, как Булава закричал Торну:

– Я стражник Королевы и поклялся служить этому королевству! Это камень наследника – точь-в-точь такой же, каким я видел его восемнадцать лет назад. – Булава склонился к холке своего коня, и в голосе его зазвучала скрытая ярость, заставившая Жавеля поежиться. – Я поклялся Королеве защищать ее жизнь до последнего вздоха, Торн. Вы ставите под сомнение мою преданность Тирлингу?

Королева рассекла рукой воздух, заставив Булаву замолчать. Жавелю это показалось самым впечатляющим событием, но прежде чем он успел задуматься об этом, королева подалась вперед и закричала:

– Эй вы, там! Вы служите в моем Бюро переписи, в моей армии! И вы сейчас же откроете клетки!

Солдаты в недоумении поглядели друг на друга и повернулись к Торну, который отрицательно покачал головой. И тут Жавель увидел нечто столь необыкновенное, что он никогда бы никому не смог об этом рассказать: камень на шее Королевы, бывший почти невидимым всего несколько мгновений назад, загорелся ярко-синим светом, таким ослепительным, что ему даже на таком расстоянии пришлось сощуриться. Кулон покачивался туда-сюда, будто синий маятник над головой Королевы, и она будто стала выше, а кожа ее засветилась изнутри. Это была уже не просто круглолицая девушка в поношенном плаще. На мгновение она заполнила собой весь мир – высокая, величественная женщина с короной на голове. Голос ее звучал ровно и уверенно, но за внешним спокойствием таилась ярость.

– Быть может, я просижу на троне всего один день, но если вы прямо сейчас не откроете клетки, клянусь перед Богом, что моим единственным королевским указом будет казнить вас всех за измену! Вы не доживете до следующего заката. Хотите проверить?

На мгновение стоявшие перед клетками люди замерли. Жавель задержал дыхание, ожидая, что Торн что-либо предпримет или что лужайка перед Цитаделью вдруг расколется пополам. Сапфир над головой Королевы сиял теперь так ярко, что Жавелю пришлось заслонить глаза рукой. На мгновение у него зародилось иррациональное чувство, что камень смотрит на него и все видит – и Элли, и бутылку виски, и все те годы, что он провел в мысленных метаниях между ними.

Затем солдаты зашевелились. Сначала всего несколько человек, но за ними и остальные. Не обращая внимания на Торна, который начал яростно шипеть на них, двое командиров вынули из-за поясов ключи и начали отпирать клетки.

Жавель выдохнул, в изумлении глядя на происходящее. Никогда еще ему не доводилось видеть, чтобы клетки открывали после того, как их заперли. Вряд ли это видел хоть кто, за исключением мортийцев. Один за другим мужчины и женщины принялись выбираться наружу, и толпа, казалось, заключала их в свои исполинские объятия. Старуха, стоявшая футах в десяти от чиновничьего стола, внезапно рухнула наземь, будто ее оставили все силы, и зарыдала.

Торн уперся обеими руками на стол и заговорил ядовитым тоном.

– А что же мы будем делать с Мортмином, принцесса? Вы хотите, чтобы на всех нас обрушилась армия Красной Королевы?

Жавель повернулся в сторону Королевы и с облегчением обнаружил, что она вновь превратилась в обычную девушку-подростка с непримечательным лицом и растрепанными волосами. Его видение, чем бы оно ни было, испарилось.