Королева Тирлинга - Эрика Йохансен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Барти был прав, – внезапно осознала она, – и сам не понимал, насколько. Лучше чистая смерть». Она подняла факел высоко над головой и швырнула его на детскую клетку.
От резкого движения рана у нее на шее открылась, но Келси подавила крик боли, пока толпа приветственно ревела, а огонь охватил деревянную ходовую часть клетки. Келси никогда еще не видела, чтобы огонь так жадно пожирал дерево. Пламя распространилось на пол клетки и, как бы неправдоподобно это ни казалось, стало подниматься по железным прутьям. Волна жара прокатилась по лужайке, распугав тех, кто стоял слишком близко. Это было все равно что стоять у раскаленной печи.
Толпа хлынула в сторону горящей клетки, изрыгая проклятия. Кричали даже дети, заразившись истерией родителей. Глаза их горели красным огнем. Глядя на пламя, Келси почувствовала, как дикое существо в ее груди наконец сложило крылья и исчезло. Это принесло ей одновременно облегчение и разочарование. Казалось, будто внутри нее поселился кто-то чужой, но знавший о ней все.
– Кэй! – крикнул Булава через плечо.
– Сэр?
– Позаботься, чтобы остальные тоже сгорели.
По сигналу Булавы они двинулись дальше, оставив клетки позади. Когда они доехали до подвесного моста, в ноздри Келси ударил противный гнилой запах из окружавшего Цитадель рва. Ров был глубоким, с темно-зеленой водой, на поверхности которой пятнами лежала густая слизь. Зловоние усиливалось по мере того, как они ехали по мосту.
– Воду что, не сливают?
– Никаких вопросов сейчас, госпожа, простите. – Взгляд Булавы метался во все стороны, то вверх, то в лежавшую впереди темноту, то вдаль поверх рва, то на солдат, выстроившихся по обе стороны моста. Но солдаты не предпринимали ничего, чтобы остановить процессию, а некоторые даже кланялись Келси, когда она проезжала мимо. Но когда толпа попыталась последовать за ней в Цитадель, солдаты неохотно взялись за работу, заблокировав вход на мост и принявшись отгонять людей на дальний берег.
Впереди виднелась черная пасть Цитадели с точками факелов внутри. Келси закрыла и снова открыла глаза, на что ушли, казалось, все ее последние силы.
– Я не готова сегодня встречаться с дядей, Лазарь. Я слишком устала. Можем мы это отложить?
– Только если Ее Величество соизволит вести себя тихо.
Келси засмеялась, удивляясь сама себе, и они въехали под мрачные своды Цитадели.
Футах в двухстах Ловкач наблюдал за тем, как девчонка и ее свита пересекают мост, и на устах его играла легкая улыбка. Это был умный ход – взять женщин из толпы, и ей к тому же удалось убедить всех, кроме одной. Уже не в первый и даже не в сотый раз он задумался о том, кем же был отец девчонки. Она демонстрировала живой ум, который никак не мог достаться ей от матери. У бедняжки Элиссы большая часть мозгов уходила на то, чтобы решить, какое платье надеть утром. Девчонка стоила десяти таких, как она.
На берегу рва горели детские клетки, похожие в сумерках на погребальные костры. Один из королевских стражников отстал от товарищей, чтобы поджечь остальные клетки, но горожане (и даже солдаты) его опередили. Один за другим над клетками поднимались столбы пламени. Кто-то выкрикивал имя королевы, и в ответ слышался нестройный рев голосов. Откуда-то по-прежнему доносились рыдания.
Ловкач покачал головой.
– Браво, королева Тирлинга.
Чиновничий стол напоминал муравейник, который разворошил жестокий ребенок. Чиновники в панике беспорядочно сновали туда-сюда – они быстро сообразили, какие последствия им грозят. Еще один недобрый знак – исчез Арлен Торн. Отныне он жаждет крови девушки, а этот противник куда коварней, чем ее дуралей-дядюшка. Ловкач нахмурился, на мгновение задумавшись, и наконец молвил через плечо:
– Ален!
– Сэр?
– У Торна в голове уже назревает какой-то план. Пойди узнай, какой.
– Да, сэр.
Лир пришпорил своего коня, поравнявшись с Ловкачом. Он был в плохом настроении, и неудивительно. Когда они передвигались без масок, темная кожа Лира неизменно привлекала всеобщее внимание. Он обожал, когда люди зачарованно смотрели на него, пока он рассказывал свои истории, но терпеть не мог быть объектом праздного любопытства.
– Торн может его и не принять, – тихо сказал Лир. – А даже если и примет, Ален навсегда утратит инкогнито. Действительно ли девчонка стоит того?
– Не стоит ее недооценивать, Лир. Я, определенно, уже перестал.
– Избавимся от Регента? – спросил Морган.
– Регент мой, и, если только я сам не ошибся в девчонке, скоро мне представится возможность с ним расправиться. Удачи, Ален.
Ален молча развернул лошадь и поехал назад в город. Когда он смешался с толпой, Ловкач прикрыл глаза и склонил голову.
«Теперь все зависит от одной юной девчонки, – мрачно думал он. – Господь играет с нами в азартную игру».
Однажды, когда мне было пять лет, бабушка повела меня на прогулку. Будучи тезкой бабули, я считалась ее любимицей и гордо вышагивала по улицам в новом платье, держа ее за руку, в то время как все мои братья и сестры остались дома.
Мы устроили пикник в большом парке в центре города. Бабуля купила мне книжку в книжной лавке Варлинга, где продавали первые книги с цветными картинками. Мы посмотрели кукольный спектакль в театральном квартале, а потом зашли в обувную лавку, где бабуля купила мне первую пару взрослых туфель со шнурками. Отличный был день.
Когда подошло время возвращаться домой к ужину, бабуля отвела меня к мемориалу Королевы Глинн. Это была статуя женщины без лица на гранитном троне, стоявшая на лужайке перед Цитаделью. Мы долго смотрели на памятник, и я молчала, следуя примеру бабушки. Обычно бабуля болтала без умолку, так что иногда нам приходилось шикать на нее, когда приходили гости. Но в тот момент она стояла перед мемориалом Королевы Глинн добрых минут десять, не говоря ни слова. В конце концов мне стало скучно, я начала вертеться и наконец спросила: «Бабуль, чего мы ждем?»
Она ласково потянула меня за косичку, призывая к молчанию, а потом показала на памятник и сказала: «Если бы не эта женщина, тебя бы не было на свете».
Келси проснулась в просторной мягкой постели под нежно-голубым балдахином. Первая ее мысль была весьма тривиальной: в постели слишком много подушек. Ее кровать в доме Барти и Карлин была небольшой, но чистой и удобной, с одной-единственной хорошей подушкой. Эта постель тоже была удобной, но как-то нарочито. В ней могло бы легко уместиться четыре человека. Простыни были из шелка грушевого цвета, а на узорчатом голубом покрывале было разбросано немыслимое количество маленьких белых подушечек с оборочками.
