Совесть негодяев - Чингиз Абдуллаев

Пока Валдис решал, что ему нужно делать, Дронгодемонстративно прошел в одну из комнат, где все уже было приготовлено к «приемугостей». Валдис, взбешенный неудачами и зная (все-таки психология в таком делесамая главная вещь), что у Дронго нет оружия, попытался сам ворваться в комнатуи выстрелил в замок, после чего взрывной волной на него опрокинулась дверь.

Выйти из здания было проще простого. К этому времени в банкуже ворвались десятки работников милиции и врачей. Были среди них и сотрудникибанка. И, конечно, никто никого не знал. В наступившей панике он спокойно ушели, поймав попутную машину, почти сразу выехал за город, не сожалея обоставшейся у Юсуфа-ака зубной щетке. Возвращаться к старику было никак нельзя.Можно было подвести и самого старика, и его семью. А этого Дронго очень нехотелось.

И вот теперь он уже второй час сидит прямо на земле поджарким осенним солнцем, ожидая, когда наконец сюда подойдет этот злосчастныйпоезд. И думать в такую жару почти невозможно. Но если сидеть просто без дела,то вообще можно сойти с ума. Приходится заниматься хоть чем-то.

Можно уверенно сказать, что преступная цепочка Будагов,Камалов и этот Валдис не ограничивается тремя лицами. Там есть еще кто-то, откого цепочка идет и дальше, и выше. Судя по всему, цепочка представляет собойдостаточно сильную цепь, если было принято решение о ликвидации начальникамилиции Рахимова. На такие дела мафия обычно в одиночку не решается. Здесьнужна санкция очень большого человека, который сможет в случае необходимости прикрытьвсех. И это даже не прокурор города Камалов, а некто еще повыше.

Он сидел на земле и ждал поезда. Это было одно из редкихмгновений его жизни, когда можно было просто сидеть и ничего не делать. Небояться очередного выстрела в спину, не ожидать внезапного телефонного звонка,не опасаться предательства. Наделенный душой и способностью чувствоватьчеловек, думал Дронго, всегда остается один. Едва осознав себя как личность, онуже пытается осмыслить мир через призму собственного восприятия, собственного поискасмысла жизни. Может, поэтому все наши попытки по построению идеальногочеловеческого общества обречены на неудачу, ибо невозможно переделать человека— его страхи и сомнения, его пороки и добродетели.

Впервые в жизни он думал не о конкретном задании, котороенужно выполнить, а вообще о смысле своего существования на этой земле. Всеидеалы, под знаменем которых проходила его молодость, оказались либо ложными,либо преданными. Университет, в котором он учился, уже назывался по-другому.Раньше он носил гордое имя пламенного революционера, теперь назывался именемего идеологического противника, вовремя успевшего сбежать на Запад и оттудапроклинать собственную страну, считая, что можно пойти даже на соглашение сфашистами «третьего рейха» в надежде свалить существующую на своей Родинесистему.

В партию, в которую Дронго вступил в двадцать четыре года,уже не верил никто. Даже новые лидеры партии видели в ней лишь инструмент длядостижения собственных амбициозных целей, а не средство защиты трудящихся. Первыегоды после развала Дронго еще верил, что огромная страна, которой он отдал своюжизнь и судьбу, еще восстановится. Но реальность, в которую не хотелось веритьи которая была слишком очевидна для такого блестящего аналитика, как Дронгодавала о себе знать. Страна, в которую он верил и защищал, больше несуществовала. И никогда не могла возродиться в том состоянии, в каком онапрежде пребывала. И это тоже была реальность, с очевидностью которой нужно былосчитаться.

Даже те службы, с которыми он работал, уже больше несуществовали. Теперь оставшаяся часть этих служб размещалась в другомгосударстве, и он формально мог быть даже обвинен в шпионаже в пользу чужойстраны. Чужой. Москва уже не была столицей его родины, Таллинн и Киев, Ташкенти Рига уже не были городами его страны. Во многие из этих столиц теперь нужнобыло получить визу, если её, конечно, еще захотят дать. И так было во всем.

Из блестящего эксперта с очень большими перспективами онпревратился по существу в лицо без профессии. Нельзя было серьезно считатьпрофессией его работу в журнале, где он появлялся на несколько часов в день.

Прожив полжизни, он потерял все — свою страну, любимыхженщин, с которыми не мог быть до конца откровенен в силу своей профессии, самупрофессию, которая оказалась ненужной в его маленькой, но суверенной стране.

Конечно, можно было успокаивать себя тем, что егодеятельность объективно принесла пользу очень многим людям — он ловил торговцевнаркотиками и контрабандистов, боролся против национальных мафий и бандитскихгрупп, разгадывал трудные кроссворды зарубежных разведслужб и разоблачалиностранных агентов. Но все это вдруг начинало казаться мелким и ненужным. Самаего жизнь — сложная и богатая приключениями, вдруг оказалась пустой, словно вней не было того стержня, на котором могла состояться его судьба. Не былосемьи, которую он так и не создал за годы своих странствий, и не было страны,которую он так любил и защищал. И это был подлинный итог его нелегкой судьбы,словно та нелегкая плата за успехи, коими он мог гордиться.

По-настоящему он любил только одну женщину в своей жизни —Натали Брэй. Она погибла осенью девяносто первого, спасая ему жизнь. В этомбыло какое-то роковое совпадение. Осенью девяносто первого окончательноразвалилась страна, в которую он верил и которой служил. Он встречал послеэтого много женщин, но ни одна из них не была похожа на Натали. Впервые онипознакомились в Вене двенадцатого ноября восемьдесят восьмого года. И ужеспустя менее чем месяц — третьего декабря расстались в Буэнос-Айресе, так ничегои не сказав друг другу. Вернее, сказав все в последнюю минуту. И именно тогдаон узнал её настоящее имя — Натали.

Потом было его тяжелое ранение и несколько лет, проведенныхдома. Когда, наконец, они снова увиделись, была поздняя осень девяносто первого.Там они впервые любили друг друга. И там он потерял Натали. Все женщины, скоторыми он потом встречался, напоминали ему Натали. Или он хотел, чтобы онибыли немного похожи на Натали. Он вспомнил известную фразу — «Если у тебя быломного женщин — значит, ты не знал женщину. Если у тебя была одна женщина —значит, ты знал женщину». Натали и была той единственной, в которую можновлюбиться только один раз в жизни. И после смерти которой ты чувствуешь своесамое страшное одиночество во всей Вселенной.

Он сидел на земле и ждал поезда. Даже выходя победителем изтяжелейших положений, в опасных схватках с труднейшими противниками он нечувствовал полного удовлетворения. Словно что-то ушло, что-то сломалось. Раз инавсегда. Может, поэтому он и не брал пистолеты нападавших на него в банкепреследователей, словно еще и еще раз пытаясь сыграть в рулетку с судьбой,пытаясь обмануть самого себя, пытаясь выйти победителем при неравных условиях.

Дронго чувствовал, что с ним происходит медленнаятрансформация. Из азартного, увлеченного, веселого человека он становилсямеланхоликом и циником. Он знал, что скоро подойдет поезд, и он сновапревратится в супермена, прекрасного аналитика и лучшего эксперта, которыйснова и снова будет разоблачать негодяев, бороться против мафии, ловить чужихшпионов и помогать собственным разведчикам. Но все это будет только тогда,когда сюда подойдет поезд. Тот самый, которого он ждет.