Совесть негодяев - Чингиз Абдуллаев

— Это все, что ты мне хочешь сказать?

— Нет не все. Почему Пеньков исчез за пять минут донашего появления? Ведь его сестра сказала мне, что он купается и будет насждать. Почему он так неожиданно исчез? Именно в момент нашего появления.

— А сам что думаешь? — Пахомов пристально смотрелна молодого коллегу.

— Они знали, что мы едем за Пеньковым, — немногонеуверенно сказал Чижов, выдержав взгляд старшего товарища.

Пахомов встал, подошел к окну. Глядя вниз, негромко спросил:

— Ну и как это понимать?

— Им кто-то сообщил о нашей поездке в Люберцы, —уже более твердым голосом добавил Чижов, глядя в спину Пахомова.

Тот, обернувшись, снова посмотрел в глаза своемусобеседнику.

— Ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю.

Пахомов вернулся за свой стол.

— Кто знал о вашей поездке в Люберцы? — спросилон.

— Я и Серминов.

— Кто еще?

— Я позвонил сюда и сообщил о нашей поездке Комарову.Он тоже знал.

— Он мне сказал.

— Значит, знали и вы. Простите, Павел Алексеевич. Ясейчас просто перечисляю всех.

— В банке кто-нибудь знал о вашей поездке? Когда выбеседовали с этим Тимуром, кто-нибудь присутствовал при вашем разговоре?

— Нет, кажется, никого не было. Мы сидели в отдельнойкомнате.

— Может, были включены селекторы?

— Нет, точно нет.

— Значит, нас четверо и этот Тимур. Верно?

— Не совсем. Знали и в доме Пеньковых, что мы должныприехать. Я, правда, сказал, что звонят из компании «Делос». Но он мог перезвонитьи уточнить, кто именно звонил.

— А ты, конечно, пока не узнавал?

— Пока нет.

— Плохо. Это нужно было узнать в первую очередь. У негодома кто-нибудь еще был?

— Кроме него — мать и сестра.

— В общем крути не крути, остаемся мы четверо.

— Подождите, — сказал вдруг Чижов, — ещеПерцов был. Он в этот момент тоже сидел в вашем кабинете. И Комаров егопопросил взять ручку.

— В общем кто-то мог быть связан с преступниками. Такполучается? — подвел итоги Пахомов.

— Не знаю.

— А я знаю. Это позор. Слушай, Женя, давай начистоту. Яведь про тебя тоже многое слышал. Говорят, когда ты работал у Морозова, даже смафией был связан. Действительно что-то было?

— Да нет. Нам нужно было получить какую-то информацию,и мы поехали к одному крупному главе мафии. Мы ему рассказали свою информацию,а он нам дал свою. Вот и все, — развел руками Чижов, — хотя нет.Вспомнил. Со мной был Михеев. Может, помните, он раньше работал там начальникомуголовного розыска.

— Конечно помню. Блестящий специалист был. Жалко, он напенсию ушел. Так ты с ним был?

— Да. И больше ничего не было.

— Понимаешь, в чем дело, — Пахомов снова встализ-за стола и, сделав несколько шагов, сел рядом с Чижовым. Он невольно дажепонизил голос: — Не нравится мне все это. Очень не нравится. Ты сегодня обедал?

— Нет еще.

— Пойдем в столовую.

Когда они вышли в коридор, Пахомов негромко сказал:

— Ты понимаешь, в чем дело. Вот какой интересныйрасклад получается. Наши следователи «важняки» и вообще наша прокуратура сейчасведут полтора десятка очень важных и нашумевших дел. Некоторые расследованиятянутся иногда по два-три года, и никаких результатов. Так вот, я специальноинтересовался. За последние два с половиной года прокуратура, милиция иконтрразведка сообща не смогли раскрыть ни одного из этих дел. Понимаешь, чтополучается — стопроцентная нераскрываемость громких убийств. Такого результатанет нигде в мире. Его просто не может быть.

Чижов ошеломленно молчал.

— Ты же следователь, должен понимать, что это значит.Даже теоретически не бывает стопроцентной нераскрываемости.

— Думаете, замешаны и наши? — понял Чижов.

— Обязательно. И на самом высоком уровне. Иначе мыникогда бы не смогли «добиться такого результата». Даже если захочешь, неполучится. А тут столько убийств и ни одного раскрытого. Они спустились полестнице.

— Я подумаю над вашими словами, ПавелАлексеевич, — задумчиво выговорил Чижов.

— Но список этого дома на Фрунзенской набережной всеравно составь. Знаешь, что ты можешь сделать? Возьми с собой туда Тимура.

— Зачем? Он же сидел в автомобиле и не знает, в какуюименно квартиру они поднимались.

— Они наверняка поднимались на лифте. Поставьследственный эксперимент. Пусть кто-нибудь из наших поднимется на последнийэтаж и на второй. А потом вернется к машине. Ведь этот Пеньков наверняка,проводив Анисова, вернулся в машину и стал его ждать. Он же не сидел с ним вквартире: А ты таким образом сумеешь узнать, куда они поднимались. Наверх иливниз. Все это условно, конечно. Лифт мог задержаться. Но все-такиприблизительное время Тимур вам сможет указать.

— Я понял, Павел Алексеевич. Обязательно возьму егозавтра с утра.

— И о нашем разговоре никому ни слова.

— Понимаю.

— Ничего ты не понимаешь, — вдруг вздохнулПахомов, — если все, что я сказал, верно, то почему тогда за расследованиеубийства Караухина назначена такая награда в миллион долларов? Значит, у насчто-то не сходится, Женя, и это меня сильно беспокоит. Может, и я чего-то непонимаю в этом кроссворде.

В любой тюрьме сидеть неприятно. Но еще более неприятно сидетьв тюрьме, где вообще нет иных правил, кроме правил, установленных совместнотюремной администрацией и заключенными и базирующихся лишь на экономическоминтересе обеих сторон. Он сидел в тюрьмах Европы и Латинской Америки, Азии иАфрики. Международный аферист Александр Ионидис, записанный под именемКонстантина Пападопулоса, сидел на этот раз в следственном изолятореМинистерства национальной безопасности Азербайджана.

Сидеть было скучно. Следствие по его делу длилось уженесколько месяцев. Следователь, который начинал его дело, давно перешел надругую работу. Новый следователь вел дело без особого энтузиазма, простооформляя необходимые в таких случаях документы. Правда, Пападопулоса просиливыдать французы и турки, но на оформление всех формальностей нужны былиспециалисты в области международного права, а таковых в республике было оченьмало и почти все работали в других ведомствах. Поэтому даже оформление выдачиПападопулоса затянулось, и ему пришлось находиться в этой тюрьме уже шестоймесяц.