Из тьмы - Елизавета Викторовна Харраби

взялся за голову в попытке сдержать слёзы гнева и разочарования. Наконец, немного придя в себя, он выдавил:

— Продолжай.

— Последний факт и, пожалуй, самый важный и самый… чудовищный. — Ирина набрала воздуха в грудь и с пугающим металлом в голосе выпалила: — Я убила собственного отца, когда мне было восемнадцать лет. Это всё. Теперь ты знаешь правду.

На лице Даниила застыл немой ужас. Он долго молчал, смотря на девушку, словно на ведьму. В голове его возникало и умирало миллион мыслей одновременно, а воспалённое воображение рисовало всё более мрачные и удручающие картины. Такого он не ожидал.

— Хорошо. Я понял, — прохрипел юноша. — А теперь я задам тебе четыре решающих вопроса. И только когда получу ответы, смогу вынести приговор нашим отношениям.

Ирина напряглась.

— Ладно. Я готова.

— Вопрос первый: что, у кого и с какой целью ты воруешь? Второй вопрос: что именно тебя связывает с бандитами? Далее: ты сказала, что люди, у которых ты остаёшься ночевать, пытаются тобой воспользоваться. Мой третий вопрос звучит так: позволяла ли ты им это делать? И, наконец, четвёртый вопрос. Ты убила своего отца умышленно или случайно? И если умышленно, то, возможно, он заслужил это?

Девушка улыбнулась сквозь слёзы.

— Ты первый человек, который решил копнуть глубже этих четырёх фактов, — в её голосе слышались благодарность и восторг. — Остальные называли меня лживой сквернавкой и немедленно прекращали со мной общение.

— Я сделаю то же самое, если ты не ответишь, — серьёзно сказал Даня.

Ирина покорно кивнула.

— Я говорила, что работаю в ателье по пошиву одежды. Иногда бракованный или некачественный материал списывают, он никем не используется. И я в тайне от начальницы забираю ткань домой, шью из неё одежду для себя и для своих опекаемых детей, потому что у меня попросту не хватает денег на покупку вещей.

— И это ты называешь воровством? — юноша немного успокоился.

— Это считается воровством. Но безобидным. — Ира пожала плечами и вытерла бегущие по щекам слёзы. — Что до бандитов, ситуация довольно неприятная. В юности мне нужны были деньги, чтобы прокормить семью и купить для ребят зимнюю обувь. Я познакомилась с добрыми и участливыми (как мне казалось) людьми, которые обещали помочь. Они одолжили мне большую сумму, гораздо больше, чем мне было нужно, и сказали, что я могу расплатиться с ними потом, когда смогу. Я была им очень благодарна, пообещав, что обязательно верну долг. Полгода я жила спокойно, но потом настал час расплаты. И оказалось, что расплачиваться нужно не деньгами.

Ирина многозначительно посмотрела на молодого человека. Даниил вновь помрачнел.

— В общем, они хотели, чтобы я жила у них несколько месяцев, ублажала их, выполняла за них всю работу по дому. Ну, и я, разумеется…

Ира умолкла, решив предоставить собеседнику возможность закончить фразу. Юноша не подвёл:

— И ты… стала прятаться от них, верно?

— Да.

— Хорошо, — выдохнул Даня, — это очень хорошо.

— После этого я совершила, наверное, один из глупейших поступков в жизни: я решила взять кредит. Причём кредит в одной из тех подозрительных микрофинансовых организаций, которые дают деньги под невероятно большой процент. Но тогда мне казалось, что лучше быть должной кредитной фирме, чем бандитам. Что ж, я поменяла шило на мыло. Долг тем людям я вернула, но с тех пор меня преследуют новые неприятности. Теперь мне каждый день угрожают, постоянно звонят, потому я и сбегала со встреч и не брала трубку. Так, мы плавно подошли к третьему вопросу. Именно от бандитов я раньше пряталась у разных незнакомцев. И да, бывало, они приставали ко мне, устанавливая свою плату за ночь под тёплой крышей. К счастью, полные отморозки мне попадались довольно редко. Всегда находились люди, которые защищали меня. — Последовала долгая пауза. — Ты знаешь, за свою жизнь я уже успела потерять многое. Но, если бы меня лишили ещё и чести, я бы окончательно сошла с ума. Честное слово, мне легче умереть! Я никому не позволяла к себе прикоснуться. Никогда в жизни.

Даня снова с облегчением выдохнул и, не удержавшись, крепко обнял девушку:

— Ты не представляешь, какого размера камень только что упал у меня с души.

Девушка прильнула к нему, положив голову ему на плечо, и тихим голосом продолжила:

— И последний мой скелет в шкафу. Отец. Я его обожала. Мы с ним были очень близки. Моя мать умерла при родах, поэтому папа был единственным близким мне человеком. Когда мне было шестнадцать, он влюбился в одну англичанку. На третий день знакомства с ней он пришёл домой и заявил, что хочет жениться. Я никогда не видела его таким счастливым. И в этот же вечер мы покинули Лондон вместе с ней. Она жила у нас два года. Я пообещала отцу, что постараюсь принять её, как родную маму, и помогу ей освоиться в незнакомой стране. А потом я узнала, что она наркоманка. — Ира замолчала, Даня сжал её руку. — Папа положил её в клинику, и она вылечилась от зависимости, но потом… Вскоре она бросила папу, взяла у него деньги и уехала обратно в… — Девушка снова заплакала. Даня обнял её ещё крепче. — И после этого он резко переменился. Он искал её везде, звонил в аэропорт, даже полетел в Лондон… а потом вернулся и запил. А до этого он ни капли в рот не брал. Он запил, и его перестало интересовать абсолютно всё. Он забыл о своей работе, забыл даже обо мне. Я пыталась говорить с ним, но его словно подменили. А потом, где-то через месяц… Однажды я вернулась домой, а он…

Ира вдруг осознала, что никогда прежде не говорила о смерти отца. Она не смогла закончить предложение и разревелась у Дани на плече.

— Господи, бедная, — юноше было бесконечно жаль её, — тише, тише, успокойся. Можешь не продолжать, я всё понимаю, не плачь.

— Нет! — Ира резко дёрнула головой. — Нет, я должна произнести это вслух. Мой отец, — она еле дышала, — он повесился. У себя в спальне. В комнате, где сейчас сплю я. Я пришла слишком поздно. Я могла спасти его, помочь ему, но опоздала! И мне пришлось снимать с петли… А потом полиция…

Кильман крепко обнял Иру за талию и принялся гладить по голове. Ему не верилось, что в этой хрупкой, изнеженной, утончённой девушке, теряющей сознание из-за раскатов грома, вздрагивающей при каждом телефонном звонке, могло накопиться столько печали и скорби, столько страданий, столько мрачных приключений. И в то же время столько выдержки и силы. Вынести трудности — полбеды; значительно труднее сохранить чистоту и