Записки неримского папы - Олег Батлук

Все это время сынок был на все согласен, но никто его не понимал. Девочка, вернись, он возьмет твою лопатку!

Артем на детской площадке препирается с другим малышом его возраста. Парни не могут поделить игрушечный трактор. Оба красные, толкаются, рычат.

Пикантность ситуации в том, что трактор не их. То есть это трактор третьего мальчика, он ни одному из них не принадлежит. Со стороны все это сильно напоминает бандитские разборки из девяностых. Две враждующие группировки пытаются отжать у предпринимателя-лоха сахарный заводик. Предприниматель-лох, тоже маленький мальчик, сидит тут же неподалеку на скамеечке. Это будущий доктор физико-математических наук, чуть ли не в пенсне и уже почти с тубусом под мышкой. Он чересчур нарочито, даже слишком постановочно смотрит в другую строну от того места, где красномордые братки делят его собственность, как будто у него дома еще десять тысяч таких тракторов, и ему это неинтересно. Лишь однажды бедный мальчик устремил на ледовое побоище испуганный взгляд, когда толстощекие братки с остатками каши на губах начали тянуть трактор каждый в свою сторону, и он опасно затрещал.

Не подозревал, что, оказывается, у меня растет авторитетный хомяк в законе.

Я стоял на детской площадке в задумчивости. Внезапно ко мне подошла маленькая девочка и взяла меня за руку.

Какое-то время мы с ней молча стояли, взявшись за руки.

Артем, который до этого не проявлял ко мне никакого интереса и даже, напротив, пытался заныкаться из-за того, что я запрещал ему ковырять в зубах совочком, увидел меня с девочкой. Он моментально оказался рядом и схватил меня за другую руку.

Мне показалось, что эти двое сейчас начнут тянуть меня в разные стороны, и я разойдусь пополам.

Какое-то время мы молча стояли, взявшись за руки, на этот раз втроем. Девочка и Артем злобно поглядывали друг на друга. Никто не хотел отпускать.

По шкале моего страннометра это, конечно, была еще не десятка, но все равно уже весьма странно. Я судорожно соображал, что же мне делать.

Наконец из окрестного пейзажа проступила мама девочки.

«Отпусти дядю, – сказала она и выдернула руку дочки из моей, – у нас свой папа есть».

Вот это интересное заявление – «свой папа есть».

А если бы не было, то что? Ее с дочкой к себе домой пришлось бы вести?

Хотя мама девочки была ничего себе, очень даже ничего себе…

Во время нашей очередной прогулки с Артемом на детскую площадку прибежал спортсмен. Там у нас еще по соседству турники.

Спортсмен начал подтягиваться. Потом отжиматься. Потом снова подтягиваться. Артем подошел к нему вплотную, хихикал и показывал мне на него пальцем.

Всем своим видом сынок говорил: «Посмотри, папа, какой странный дядя. Какими глупостями он тут занимается. Нет чтобы как ты, лежать перед телевизором и наворачивать эклеры. Глупый, глупый дядя!»

На детской площадке Артем угнал у девочки игрушечную коляску. Возил ее по округе и качал. Потом достал из коляски куклу, поцеловал и уложил обратно.

Присутствовавшие мамашки посыпались и пустили слезу. Еще бы, всего два года пацану, а уже так развит отцовский инстинкт.

Только хозяйка коляски, трехлетка с бантиками, ходила за Артемом по пятам и нудела, что мальчики не должны играть с коляской.

Шовинистка.

Артем в очередной раз разгуливает по детской площадке с игрушечной девчачьей коляской и убаюкивает толстощекую куклу. Умеют же делать современные производители: цвет кожи у пластмассовой ляльки здоровее моей.

Мне в наше радужное время, конечно, немного тревожно, что сын так упоенно играет в куклы.

Утешает только то, что и куклу, и коляску он только что «отжал» у девочки, которая безутешно рыдала в объятиях матери.

Хоть что-то мужское в нем есть…

Счастье по природе спонтанно. Такой солнечный зайчик. Когда прибежит и насколько задержится, неизвестно. Да и на чье лицо он ляжет – непредсказуемо.

Я повез Артема на гастроли по родственникам. В концертную программу входило обязательное посещение моих родителей, его бабушки и дедушки.

Мы подъехали к их дому. Вышли из машины, но в подъезд Артем заходить отказался: перед домом раскинулась бескрайняя ширь детской площадки.

Сынок на глазах превращал мой идеальный, рассчитанный посекундно план посещения родственников в хаос, наяривая по кругу по маршруту лестница-горка-упал-лестница-горка-упал, и в какой-то момент замкнув цепь намертво.

Я сидел на лавочке во дворе рядом с площадкой и в бессильной злобе грыз ногти. Тут есть один тонкий психологический момент. Я хожу с Артемом по родственникам как с орденом на груди. Все восторги в его адрес я принимаю на свой счет: сижу тихонько в углу и от наслаждения закатываю глаза.

И вот концерт Стаса Михайлова в женском общежитии Ставрополя срывается, и кто, спрашивается, компенсирует мне очередную дозу позитива.

И тут на улице появилась моя мама. Она заметила нас в окне (а нас было трудно не заметить в окне: зацикленный Артем уже начал вырабатывать электричество) и спустилась во двор.

Мама присела рядом со мной на лавочку.

Через пять минут из подъезда вышел мой папа. Он без мамы в замкнутом пространстве дольше пяти минут находиться не может. Они вообще связаны каким-то невидимым магнитным полем: один выйдет, другой через пару минут за ним притягивается. «Чего ты за мной таскаешься?» – любимый вопрос моей мамы отцу из их арсенала нежностей.

Папа тоже уселся рядом с нами на лавочку.

Артем краем глаза оценил диспозицию, поняв, что по количеству зрителей пахнет грандиозным шоу масштаба «Крокуса», и начал скатываться с горки кубарем.

Тем временем на улицу вышла соседка из первого подъезда, мамина ровесница, тоже с маленьким внуком.

Внук подошел почему-то прямиком ко мне и сказал:

Я – человек впечатлительный. Пока я сидел и, дрожа от страха, представлял, как малыш металлическим голосом продолжит «а сейчас я вернулся с того света, чтобы забрать тебя с собой на дно!!!», его бабушка путано объясняла, что внук накануне упал на даче в канаву и его спасали всем садовым товариществом.

Артем с высоты своего положения на горке заметил, что с такой конкуренцией «Крокус» ему не собрать и находчиво метнул в утопленника ведерко. В цель не попал, но внимание привлек. Через минуту они скатывались кубарем с горки уже вдвоем, как дворовые щенки.