На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева

Так и получилось. Ложился один, вставал другой. У соседей карусель шла туго. Каждый раз Саймон, ругаясь, тряс за плечо мулата, а тот уже пинками поднимал кого-то из пастухов. В очередной раз Фредди и Саймон опять оказались в паре.

– Твои, смотрю, тоже, – начал Саймон.

– Чего тоже?

– Я индейца твоего послал, чтоб дальний конец обошёл, а он и ухом не повёл. Будто я со столбом говорю, или он лучше меня гоньбу знает.

Фредди усмехнулся. Как выглядел посыл Саймона, представить нетрудно. Хорошая выдержка у Эркина. Эндрю мог и нож достать.

– Это ты на второго не нарвался. Тот бы не смолчал.

– Пусть бы попробовал. Потерял расу, так пусть молчит.

– А чего ты его на дальний край посылал? – поинтересовался Фредди. – Там как раз спокойные лежат.

Саймон с интересом посмотрел на него:

– Так это ты ему сказал, как ходить? Тогда извини, я не знал, что он по твоему слову… А то я смотрю, ходит себе, посвистывает. Сел вон на того, – Саймон показал на рассматривавшего их Подлюгу, – и свистит. Певун!

– Самый вредный во всём стаде, – Фредди погрозил Подлюге кулаком, и тот опустил голову.

– Ты сказал?

– Сами разбираются, – пожал плечами Фредди. – Они с мая на выпасе с ними. Я на перегоне подхватил.

Саймон кивнул.

– С моими так нельзя. Ни в зуб ногой. На выпасе… Не укажешь перегнать, так и не видят, что вытоптано всё. Жратву на день не выдашь, недельную норму в котёл засыплют… Болваны! Ни хрена не знают, не умеют, и слова им не скажи!

– Ты с самого начала отделился? – задумчиво спросил Фредди.

– А как же! А в имении я вообще в палатке жил. На перегон не взял, чтоб не возиться, а так-то…

Фредди не выдержал и заржал.

– Ты чего?

– Ты по-надзирательски с ними, вот и они с тобой… по-рабски, – с трудом выговорил сквозь смех Фредди.

– А с ними по-другому нельзя, – убеждённо сказал Саймон. – Это вон ты, Берт, ну, тот вообще зелен для старшего, Дик, Дан…

– Роб, – подсказал Фредди.

– Все вы дурью маетесь, за ровню их держите. А они скоты, только двуногие и не мычат.

– Если б перегон не кончался, – задумчиво сказал Фредди, – я б ещё поспорил с тобой. А так, чего ж… До Бифпита недалеко, добредёте.

– Хороший ты парень, Фред, но если ты и в Бифпите с ними запанибрата будешь, точно без расы останешься. Учти.

– Учту, – кивнул Фредди.

– Ты пойми, Фред. Я в принципе не против цветных, но они должны знать своё место. Если всё вернётся, им же хуже будет.

– Всё вернётся? – переспросил Фредди. – Это как? Снова рабство?

– Ну, может, назовут по-другому. Но всё будет, как до русских. Я и говорю. Кто из цветных не покорится, их же перестрелять придётся. Твой же, ну, индеец, не сможет вернуться. А мои смогут. Я им забыться не даю, понимаешь?

– И когда это будет? – очень спокойно спросил Фредди.

– Пока русские здесь… и пробовать не стоит. Вот осенью они уйдут. Говорят, к Рождеству всё установится.

– Угу, – кивнул Фредди. – К Рождеству, значит. А русские когда уходят?

– К декабрю, говорят. Только я думаю, что цветные к тому времени совсем разболтаются. А всех перестрелять, – Саймон хмыкнул, – это никаких патронов не хватит.

– Может и не хватить, – согласился Фредди.

Они уже шли обратно и, оборвав на этом разговор, разошлись к своим кострам. Когда Фредди сел на своё одеяло, Эркин приподнялся на локте, потом быстро встал и, накинув на плечи куртку, ушёл к стаду.

Фредди не лёг. Сидел и смотрел в огонь. Если этот дурак сказал правду… То… то Эркину первая пуля. Оказаться рядом и выкупить? Купить. Сколько бы ни запросили. На себя, на Джонни, это уже без разницы. И будет… «Что?» – остановил он себя жёстким вопросом. Что будет? Как Эркин рассказывал тогда русскому, как хозяин покоряет раба? И он будет бить Эркина по лицу и давать целовать свою руку. А Эркин… «Ещё раз тронешь – убью. Тебя, себя, но убью. Я битым жить не буду». Сам сказал. И не будет. Пойдёт в полную раскрутку. Насмерть. Он уже видел такое. Шёл второй его год после Уорринга. Три заказа подряд, и Джонни дёрнул его в имение, где работал тогда управляющим. В этих местах как раз. На месяц ковбоем. Пасти стадо. Коровы, телята. Напарником к молчаливому немолодому ковбою, судя по говору, тоже из Аризоны. Но они почти не разговаривали друг с другом. Он даже имени напарника не помнит. А может, и не знал. Вот тогда-то…

…Он приехал в имение за недельной нормой и ещё не понял толком, что тут происходит, когда Джонни его позвал:

– Фредди?! Сюда! Скорей!

Бросив поводья, он метнулся на голос. Сарай не сарай, словом, коробка без окон с тяжёлой дверью. Из-за двери шум борьбы и голос Джонни. Он рванул дверь, едва не сорвав её с петель, влетел внутрь и, увидев только, что Джонни с кем-то сцепился, с ходу огрел противника Джонни кулаком по затылку. Хорошо огрел. Парень сразу рухнул, и он смог оглядеться.

– Ты как, Джонни?

– В порядке, – Джонни переводил дыхание. – Бывало и хуже.

Рубашка Джонни разорвана у ворота.

– Тебя что, душили?

Джонни пожал плечами.

– Я не успел спросить его намерений. Ты не убил его ненароком?

– Тебя это волнует?

– Я не хочу вычета, Фредди. А его только вчера купили.

И тогда он посмотрел на распростёртое у его ног тело. Это был индеец. С двумя клеймами на спине, исполосованной старыми и свежими рубцами.

– Помоги мне, Фредди. Пока он в отключке.

Вдвоём они подтащили тяжёлое костлявое тело к стене. Джонни надел на индейца наручники, прикреплённые цепью к стене, удовлетворённо выдохнул.

– Ну вот. Отойдём теперь, пусть отдышится.

Они отошли к двери и закурили.

– Что это такое?

– Раб в раскрутке, – Джонни жадно затянулся. – Я сейчас приду, Фредди.

– Как хочешь. Может, он и успокоился.

Джонни вышел, а он остался. Курил и смотрел, как медленно приходит в себя индеец. Цепь не позволяла встать, и парень корчился на земле, тщетно пытаясь, как он не сразу понял, вырвать ввинченное в стену кольцо, к которому крепилась цепь. И также не сразу понял, что чудовищная ругань, вырывающаяся вперемешку со стоном из окровавленного рта, обращена именно к нему.

– Нарываешься, парень, – миролюбиво предупредил он. – Я и ещё раз врежу.

В ответ новая ругань. И такая, что он не выдержал, шагнул к тому. И еле успел отпрыгнуть, так внезапно