Балтийцы (сборник) - Леонид Павлов

– Но мы в двух милях от него. На таком расстоянии он не поймет, что мы за птица: из воды торчит только мостик и больше ничего.

– Я думаю, что у них уже давно выработалось правило: если из воды торчит что-нибудь непонятное, то это значит подводная лодка.

Погружаемся и до темноты ходим под водой. С наступлением ночи всплываем и приближаемся к обычному пути пароходов, пересекающих Норчепингский залив.

Какое тут оживление! Один за другим, в кильватер и параллельными курсами идут целые колонны нейтральных судов. Они предпочитают ходить в этих местах ночью, когда их меньше беспокоят дозорные суда воюющих сторон. Конечно, среди них замешались и германские, но теперь их обнаружить можно было бы только прожектором, раскрыв тем самым свое присутствие здесь, что не входило в наши планы.

В густой, безлунной темноте суда шли, неся все установленные огни. Только мы, как в шапке-невидимке, в надводном положении, но без единого огня, следовали одним курсом с ними, иногда сближаясь с тем или другим до того близко, что ясно слышали то шведскую, то датскую речь перекликавшихся вахтенных матросов.

Иногда попадались встречные, и мы молча, невидимо для них отходили в сторону, давая им дорогу.

Потом опять сближались и слушали голоса. Таким уютом и чисто морской идиллией веяло от мирно плывших кораблей, не подозревавших о тайном наблюдателе, невидимо шедшем вровень с ними.

Наконец, утомленные безрезультатным напряжением, мы вышли из колонны и, отойдя в сторону, начали зарядку. Пока стояли на месте, я лег спать. Наутро меня пригласили к перископу. Лодка медленно шла под водой заранее проложенным мною курсом.

В перископ виден был полосатый маяк Ландсорт и вытянувшаяся от него вереница пароходов с типично немецкой, четкой, черно-белой окраской. Вокруг них в боевом порядке группа сторожевых судов.

– Все совершенно ясно. Они сейчас вытянутся в сплошную линию, и мы, подойдя немного ближе, можем без промаха атаковать их залпом верхних мин, – сказал я командиру.

Командир взялся за ручки перископа и направил лодку пересекающимся курсом навстречу германским кораблям.

После того как подводная лодка «Волк» утопила в этом же заливе три германских транспорта, немцы стали ходить или прижимаясь к берегу, в нейтральной полосе, что значительно удлиняло их путь и в навигационном отношении не было удобно, или, собираясь группами, пересекали море под конвоем сторожевых судов.

Такую группу мы и видели сейчас перед собой.

Сторожевые суда рыскали в стороны, высматривая перископы. На близкую дистанцию подходить было опасно.

Практика войны показала, что в ясную погоду без промаха можно было атаковать с расстояния не более десяти кабельтов (верста и три четверти).

Командир, приблизившись на эту дистанцию, не решался идти дальше, так как сторожевые суда постоянно поворачивались к нам носами, создавая у нас впечатление, что они нас открыли. Старший офицер и я с трудом уговорили командира рискнуть перейти границу, чего он совершенно справедливо не хотел делать без достаточной тренировки. Но в это время один из конвоиров определенно повернул на нас, и по большому белому буруну под его носом видно было, что он идет к нам большим ходом.

Командир устоял против искушения немедленно убрать перископы и уйти на глубину. Но, наведя лодку на колонну неприятельских судов, сам схватил два рычага верхних аппаратов, старший офицер – третий, и быстро дал залп веером из трех мин, после чего мы сейчас же убрали перископы и полным ходом пошли на глубину.

Через полминуты раздался оглушительный взрыв, сильно сотрясший лодку. Это мог быть подрыв германских кораблей, но мог быть и взрыв наших же мин от падения их после промаха на дно. Мог быть и разрыв особых, противолодочных снарядов, которыми снабжались германские сторожевые суда.

Повернувший на нас конвоир, увы, помешал выждать результат атаки и наблюдать его в перископ, а потому мы ничего определенного не имели права утверждать.

Командир приказал погружаться на стофутовую глубину и одновременно стал описывать подводную циркуляцию в сторону от проходивших мимо и над нами неприятельских кораблей. Таким образом, лодка быстро шла по нисходящей дуге, забирая вглубь и вправо, когда вдруг что-то дернуло ее. Послышался знакомый уже мне подводный звук разрываемого железа. Лодка остановилась и стала наклоняться носом вниз.

– Что такое? – с тревожным изумлением спрашивали мы друг друга.

Звук разрываемого железа был несильный. Больше всего похоже было на то, что мы за что-то зацепились.

Лодка продолжала наклоняться носом вниз. Цепляясь за переборки, мы с командиром бросились к карте. Действительно, увлекшись атакой, мы проглядели находившуюся в районе нашей циркуляции одиноко стоящую подводную скалу, помеченную на 60 футах глубины, не имеющей значения для надводных судов. Очевидно, скала была остроконечной формы, вроде сахарной головы, на которую мы и сели кормовой цистерной.

– Надо же было так потрафить, – волновался командир. – Ведь если нарочно в нее целить, так не попадешь ни за что в жизни. Откачивай среднюю! – приказал он.

Лодка висела на скале носом вниз, с дифферентом градусов тридцать, что крайне неприятно действовало на нервы, вызывая чувство, близкое к тошноте.

Помпа с оглушительным стуком начала откачивать среднюю балластную цистерну. Дифферент стал выравниваться понемногу. Старший офицер отправился в обход всех помещений осматривать, не появилось ли где-нибудь течи.

Течи не было. Пробоина оказалась в кормовой цистерне, за водонепроницаемой переборкой, что не представляло опасности для лодки, но лишало ее возможности всплывать до полного надводного положения и тем углубляло нашу надводную осадку, сокращая выбор фарватеров при возвращении к нашим берегам.

Кроме того, обстоятельство это замедляло наш надводный ход и ухудшало управляемость и поворотливость лодки.

Мы всплыли немного, чтобы отцепиться от скалы, и стали спешно отходить в сторону, из-под пути следования пароходов.

Спустя некоторое время поднялись на 30 футов и выставили перископы. Кругом было пусто. Маяк едва виднелся на горизонте.

Авария наша не мешала подводному ходу, и мы продолжали наблюдение за морем.

С наступлением темноты всплыли до позиционного (полуподводного) положения и начали зарядку аккумуляторов. Тут наша авария дала себя почувствовать следующим неудобством. Обычный в осеннее время на Балтийском море зюд-вест развел довольно сильную волну, которая стала заливать мостик и захлестывать выходной люк, попадая внутрь лодки. Мостик с выходным люком в позиционном положении лодки возвышался над уровнем моря всего на 5–6 футов. Пробоина не давала нам возможности подняться выше. Держать же водонепроницаемую крышку люка закрытой во время производства зарядки было нельзя, так как на зарядку работали дизеля, поглощавшие массу воздуха, вследствие чего люк должен был быть открыт все время настежь.