Балтийцы (сборник) - Леонид Павлов

При затянувшейся свежей погоде положение наше могло стать безвыходным: на надводном ходу вода попадала бы внутрь лодки, для подводного же хода оставшейся аккумуляторной энергии хватило бы только на сутки, в течение которых мы не успели бы добраться до русских берегов.

Таким образом, мы становились в полную зависимость от погоды.

Взвесив все эти обстоятельства, командир решил воспользоваться тем, что обратный курс домой лежал в данный момент как раз по ветру, и немедленно идти к русским берегам. При попутном ветре мы все время уходили от волны, и, несмотря на наш уменьшенный ход, она, хотя и заливала палубу до мостика, но в люк не попадала.

По счастью, свежий ветер не перешел в шторм, и мы через сутки благополучно подошли к Дагерорту.

С большими трудностями проходили мы фарватеры, объявленные свободными от мин, чувствуя, как временами задеваем днищем о песок.

При повороте в Монзунд, в Кертельской бухте, фарватер оказался слишком мелким для нашей увеличившейся осадки и мы застряли, врезавшись в грунт.

Дав об этом радио, стали ждать буксиров.

На помощь пришла возвращавшаяся с работ группа тральщиков: «Илья Муромец», «Добрыня Никитич», «Алеша Попович» и «Микула Селянинович». Эти славные богатыри сначала поодиночке, затем по два и наконец все вчетвером впряглись в поданные нами буксиры, но, увы, сдвинуть нас с места не могли, ибо носили названия, не соответствовавшие их силам.

В заключение из Рогокюля прибыл большой портовый буксир, который и стащил нас на более глубокую воду и передал нам пластырь, подведя который, мы откачали балластные систерны и, приняв нормальную осадку, вернулись в Монзунд, а оттуда в Ревель для ремонта в доке.

Агентурные сведения не подтвердили благоприятного результата нашей атаки, а потому осталось признать слышанный нами взрыв за разрыв наших мин при падении их на морское дно.

Однажды, в конце июля 1917 года, не помню точно, какого числа мне, как флагманскому штурману шхерного отряда пришлось дежурить по штабу Або-Оландской позиции. Эта укрепленная шхерная позиция прикрывала собой вход в Ботнический залив и вместе с тем являлась правым флангом нашей передовой морской позиции, запиравшей немцам подступы к Финскому заливу. На маленьких шхерных рейдах у выходов в открытое море поочередно дежурили отряды крейсеров, а в менее важных пунктах стояли канонерские лодки. Штаб позиции находился в Або и оттуда руководил дежурными отрядами и судами.

В этот памятный день кроме дежурных судов на рейде Люм находился дивизион новых подводных лодок, прибывших за год перед тем в разобранном виде из Америки. Лодки эти были собраны на Балтийском судостроительном заводе и при зачислении в действующий флот были названы инициалами АГ (Американский Голанд) 11, 12 и т. д. Стоя на рейде Люм, лодки поочередно выходили в море, а прочие упражнялись на рейде, проделывая учебные погружения и стрельбы.

Часов около двух пополудни дежурный телефонист доложил мне, что, по сообщению наблюдательного пункта Службы связи в Люме, подводная лодка АГ-15 снялась с якоря и вышла на середину рейда для учебного погружения. Телефонограмма не представляла никакого особого интереса и была отложена в сторону.

Через пять минут телефонист, запыхавшись, прибежал доложить, что лодка погрузилась, но так, что на поверхности остались плавать командир и два матроса. Начальник позиции велел включить телефон на постоянную с пунктом Люм и передать туда распоряжение непрерывно докладывать о том, что будет происходить дальше. Таким образом, мы, находясь в 30 милях от места происшествия, осведомлялись обо всем так же быстро, как и находившиеся на самом рейде.

Одновременно было дано распоряжение двум большим буксирам немедленно отбыть в Люм с водолазами и стальными перлинями.

Через несколько минут с поста Люм сообщили, что к месту исчезновения лодки собрались все дежурные шлюпки отряда и подобрали спасшихся людей. Вслед за сим поступило донесение начальника дивизиона подводных лодок о том, что подводная лодка АГ-15 при пробном погружении неожиданно получила сильный дифферент на корму, по-видимому от хлынувшей в кормовое отделение через плохо задраенный кормовой люк воды, и утонула. Командир – лейтенант Максимович, рулевой и сигнальщик остались на поверхности, не успев спуститься, – таким образом, остался открытым и средний люк в центральный пост. Начальник дивизиона просил о срочной присылке водолазов и спасательных судов, которые к этому времени уже находились в пути.

Далее наблюдательный пост донес, что матка подводных лодок спустила водолазов, а через полчаса начальник дивизиона известил, что водолазы слышат в носовом отделении утонувшей лодки стук. По-видимому, в этом отделении, герметически задраенном, остались живыми люди. Штабом позиции была дана телеграмма в Ревель о присылке спасательного судна «Волхов», построенного специально для подъема утонувших или потерпевших аварию подводных лодок.

Через два с половиной часа после происшествия на рейд Люм прибыли посланные из Або буксиры и за ними вслед – сам начальник позиции на миноносце.

Несколько водолазов, спущенных вокруг лодки, начали заводить стальные перлиня. Суда, имевшие на борту сильные лебедки, снялись с якорей и, расположившись вокруг утонувшей лодки, совместными усилиями стали выбирать перлиня, но лебедки оказывались недостаточно сильными, и начальник дивизиона просил торопить «Волхов».

В ответ на наше повторное требование мы получили из Ревеля телеграмму, что «Волхов» ввиду его тихоходности и далекого расстояния прибудет только через полтора дня.

Опять пустили в ход лебедки и послали в Люм плавучий кран, слишком, впрочем, слабый для того, чтобы ожидать от него полезный результат.

В это время наблюдательный пункт сообщил, что утонувшая лодка выстрелила миной, к хвосту которой был привязан кусок холста с надписью, сделанной суриком: «В носовом отделении живы одиннадцать человек во главе со старшим офицером. Вода понемногу затопляет нас. Просим немедленной помощи».

С лихорадочным рвением снова пущены были лебедки. После новой неудачи буксиры сделали попытку оттащить лодку, волоча ее по дну, на более мелкое место. Но лодка, застряв между камнями, не подавалась ни на вершок, и, таким образом, все предпринятые попытки оказались тщетны. Оставалось ждать «Волхов», но за полтора дня спасшиеся в носовом отделении люди должны были неминуемо погибнуть медленной смертью.

Наступил вечер. Начальник позиции вернулся в Або, не достигши никаких результатов. С тяжелым чувством закончили мы день, решив наутро возобновить попытки.

Вдруг часов в десять вечера с поста Люм поступила телефонограмма: «На месте гибели лодки один за другим всплыли из воды десять человек команды и последним старший офицер, лейтенант Матыевич-Мацеевич. Люди подобраны шлюпками, дежурящими на месте погибшей лодки, и отправлены в лазарет. Состояние спасшихся удовлетворительно».

* * *