Царь царей - Дмитрий Александрович Билик

еще долго стоял на коленях, слыша только шум крови в голове. А когда поднял взгляд, то понял, что в комнате лишь он один.

Дед тяжело встал, придерживаясь за спину. Нет, такая жизнь, полная старческой немощи, ему не нужна. Он станет бессмертным наместником этого мира. А кто будет фактически им править — не так важно.

Вот только для начала необходимо разобраться уже наконец с надоедливым мальчишкой. Немыслимо, где тот мог достать грифониху? Если бы подобное сказал кто-нибудь из рубежников, Трепов бы попросту не поверил. Но Морок не мог ошибаться.

Дед прикрыл глаза и сосредоточился, взывая к единственному замиреннику, который у него был. И, наверное, единственному другу. Если у рубежников есть смелость заявлять о подобном спустя столько лет.

Довольно скоро сухая костлявая рука открыла дверь. Старик, шаркая, прошел по кабинету, совершенно не заботясь о несоблюдении субординации. Наедине они могли быть выше всяких условностей.

— Тимофей… ты слышал? — задал Минин риторический вопрос.

— Слышал.

— Что он сказал?

— Что мы должны срочно убить Бедового, — чуть изменил суть сказанного Мороком Дед. — Его и все его окружение. Медлить больше нельзя. До лунного затмения осталось слишком мало времени.

— Я думал, что ты и так разобрался со всем. Фурии сделают свое дело. Ведь Травница сообщила, что подселила их.

— Тем проще тебе будет все провернуть, — улыбнулся Дед. — Если он действительно ослаблен, убить Бедового не составит труда. Правильно ведь говорят, хочешь что-то сделать — сделай сам. А единственный человек, которому я доверяю как себе — это ты. Мы отправимся вместе. Я отвлеку Князя и всю его челядь, а ты тем временем займешься мальчишкой.

— Я старик, — слабо улыбнулся Минин, хотя Дед прекрасно видел, что глаза замиренника оставались холодными и угрюмыми. Он будто чувствовал, куда клонит собеседник. — Мне ли тягаться с молодежью, если даже у Шуйского не получилось? А ведь теперь Бедовый почти кощей.

— Так и ты будешь не с пустыми руками.

Дед вытащил со слова то, что хранил там уже долгое время. Пять небольших Осколков, заполненных до отказа. Трепов мелом начертил на полу пентаграмму, положив в основание каждого угла часть Оси. Причем пока совершал все необходимые манипуляции, искоса поглядывал на оцепеневшего Минина. Тот заговорил лишь когда все было завершено.

— Мое тело же разорвет в клочья! — сухо и бесцветно произнес Старик.

— Ты что, правда решил жить вечно? — усмехнулся Дед. — Не разорвет. Точнее, тело несомненно разрушится, но не сразу. У тебя будет пара месяцев, а этого времени нам вполне хватит. Когда Морок придет в этот мир, он сделает нас с тобой бессмертными.

Дед видел, что Минин колеблется. И понимал почему. Сейчас, даже в случае их неудачи, он сохранит жизнь. Недолгую (сколько там ему осталось — лет семьдесят-сто?), плохую, немощную, но жизнь. В случае ритуала шанса вернуть все как было попросту не будет. Это являлось своеобразной точкой невозврата, где на карту ставилось очень многое.

— Пора решить для себя, Миша, ты со мной или против меня. Другого варианта нет.

— Тима, ты мне как брат, — блеснули слезы в глазах Старика. — Не толкай меня на это.

— А ты для меня единственный близкий человек. Но если сейчас откажешься, у меня не будет иного выбора. Я заберу клятву замирения, которую дал четыре века назад, и убью тебя. Пришла пора решительных действий.

Трепов знал, что в случае открытого противостояния Минину с ним не справиться. Знал об этом и Старик. После непродолжительного молчания он шагнул в пентаграмму, не сводя эмоционального взгляда с Тимофей Валентиновича. Слишком много было хиста, боли и обиды в этих глазах, поэтому Трепов отвернулся.

— Просто повторяй за мной, — встал спиной к Старику Дед. — Заемную силу…

— Заемную силу…

— … выпиваю досуха. Оборачиваю время вспять. Кровью и душой…

— … кровью и душой…

— обязуюсь в срок отдать вдвое больше…

Трепов говорил, рисуя в воздухе сложную форму запретного заклинания. Если бы кто-нибудь из власть имущих узнал, что за ритуал они здесь устроили, обоих кощеев засадили бы на долгие века в тюрьму. Потому что происходящее было за границами понимания обычной магии.

Когда Дед закончил, он попросту опустил руки. Тогда как стоящий позади Старик полоснул вытащенным со Слова ножом и вложил в свою форму хист. Волна промысла, которая пришла обратно, через Осколки, смешалась с кровью заклинателя. Она образовала такой мощный энергетический выплеск, что Деда отбросило словно соломинку, попавшую в водоворот урагана. И это несмотря на то, что он противился собственным промыслом.

Тимофей Валентинович поднялся на ноги, потирая ушибленное плечо и глядя на молодого красавца, полного сил, как сошедший из Прави крон. Мышцы Старика, доселе выглядевшие, как размахрившиеся пеньковые веревки, налились подобно спелым яблокам. Вздулись вены, подтянулась кожа, разгладились морщины. Деду казалось, что таким молодым он не видел Старика никогда.

— Слишком много силы, — пожаловался тот. — Давит.

— Это поначалу. К тому же, так будет лучше, когда ты обрушишь ее на мальчишку. Я подготовлю амулеты, чтобы хоть немного прикрыть тебя. В Княжество въедем вместе… Я попробую отвлечь внимание древней печатью, но чтобы ее не заметили, тебе надо будет быть рядом со мной. Сделаем вид, что это я такой сильный.

Дед улыбнулся, вот только молодой и полный промысла Минин ему не ответил. Трепов подошел к замиреннику и положил руку тому на плечо. От исходящего хиста, Деда будто током ударило.

— Прости, Миша, у меня не было другого выбора.

Минин ничего не ответил. Полный сил рубежник стоял, грустно глядя на своего друга. Бывшего друга. И Дед не смог вынести этот взгляд. Он отвернулся, будто бы занявшись делом — стал собирать полупустые Осколки.

— Возьми все самое необходимое, Миша, — сказал он, по-прежнему не глядя на собеседника. — Я напишу пару писем, и мы поедем. Как самые обычные рубежники.

Он дождался, пока Минин, громыхая, выйдет из кабинета, и уселся в кресло. На душе у Трепова было как-то гадко. И еще Дед испытывал странное чувство, которое более сведущие люди назвали бы совестью.

Тимофей Валентинович понимал, что подставил своего замиренника. С другой стороны, разве могли быть друзья на пути к величию и бессмертию?

Глава 11

Когда ты юн, жизнерадостен и оптимистичен, кажется, что мир состоит лишь из одних зефирных пони и с каждым человеком можно договориться. Стоит только найти к нему подход. Ты точно знаешь, для чего существуют конкретные вещи во Вселенной и как и что должно работать. Однако в определенный момент розовые очки неожиданно бьются стеклами внутрь. Рано или поздно.

К