Записки военного коменданта Берлина - Александр Котиков

Сразу после войны в политической обстановке и в Германии, и в лагере наших союзников было много неясного. Но одно-то мы хорошо усвоили, что на нашей армии лежит задача способствовать созданию такой обстановки в Германии, чтобы теперь и в далеком будущем с этой территории никто не начал бы войны. Германия должна стать миролюбивой страной. Западные союзники будут мешать нам. Конечно, эта задача окажется для них непосильной, если за дело создания новой Германии возьмется сам немецкий народ. И это не будет пустой фразой, если ему помочь, помочь вовремя и эффективно. И наша армия во имя сохранения того, что мы достигли в войне, может это сделать, то есть сделать максимум осуществимого при данных условиях. Но тут же встает все тот же вопрос, который мы обсуждали с солдатами на Эльбе. Чем сложнее обстановка в мире, тем все более остро встает перед нами задача установления таких отношений между нами и немецким населением нашей зоны, которые, во-первых, способствовали бы размыванию в психике немецкого народа всего наносного, всего антисоветского, что оставила в виде психологического и нравственного груза гитлеровская идеологическая кухня; во-вторых, как ни трудно, но приложить усилия, помочь немецкому населению самому убедиться, что оно имеет дело не с оккупантами в империалистическом смысле слова, а с армией — освободительницей немцев от гитлеровской деспотии, да-да, — освободительницей немецкого народа. Это под силу только очень дисциплинированной и очень сознательной армии. Ведь это не просто, чтобы немцы хорошо относились к советскому солдату, нет, этого далеко недостаточно. Надо, чтобы немецкий человек освободился от психологии побежденного, поднялся до понимания вершин строителя своей собственной судьбы, своего немецкого государства, чтобы он проникся сознанием необходимости сотрудничества с советским народом и нашей армией, как крайне необходимой и великой задачей социального обновления своей жизни и совместной борьбы за мир, в котором так нуждаются теперь все.

На достижение этих целей уйдет много сил и времени, без сбоев это не пройдет. Наши западные союзники теперь уже открыто становятся империалистами без маски, которую они так неуклюже носили всю войну. Они первым долгом будут мешать социальному обновлению немецкого народа. И так же, как и мы, будут делать максимум осуществимого в своих пакостях. У себя в зонах они приведут к власти все ту же монополистическую буржуазию, все тех же помещиков и постараются все начать с начала, но уже в тесном союзе со своими вчерашними «врагами». Это может произойти на территории двух третей Германии, которые они теперь оккупировали.

Конечно же, это процесс остро политический. Не только потому, что в него втягивается весь немецкий народ, все победители и побежденные, но и потому, что в его основе лежит политика нашего Советского государства — политика борьбы за мир на земле. А это находится в связи с еще двумя очень важными вопросами. Во-первых, мы здесь не одни. Наши союзники привели свои армии в Германию далеко не с теми целями, что и мы. Во-вторых, в объекте борьбы двух мировоззрений стоит немецкий народ. Борьба усложнится. Эту борьбу мы должны выиграть. Победа в этой области будет определять характер немецкого государства. И от того, как он будет решен, зависит будущее немцев. А будущие поколения наших соотечественников будут судить о нашей военной и государственной мудрости.

Ключом всего этого нынешнего политического и социального нагромождения является поведение нашего советского воина на территории Германии. Советские воины должны усвоить себе, что они в настоящее время являются заступниками начинающегося процесса социально-демократических преобразований послевоенной Германии.

Всю войну, все самые последние месяцы войны, все время, потраченное нами на освобождение Европы, велась эта разъяснительная работа. Она приносила нам обильные результаты. Все говорило о том, что начало было положено прочное. Воины понимали свое место в той исторической битве, которая началась за обеспечение прочного мира для народов Европы и нашей планеты.

Возвратились из Москвы, с Парада Победы. Рассказы участников воспринимались с неописуемым восторгом. Все участники разъехались по частям армии и своими рассказами создали приподнятую обстановку. Много было вопросов. Но всюду один вопрос. Когда домой, как пойдут дела дальше, какие решения о послевоенной Германии? В этот раз вернувшиеся из Москвы утвердительно сказали, что скоро состоится в Потсдаме конференция союзников и там все будет детально решено. Но, когда отвечали на этот вопрос, сердце щемила какая-то тревога, что-то беспокоило и офицеров и солдат. Эту тревогу разносил, как ветерок, солдатский вестник. Что-то произошло между союзниками, но что?

Штаб армии вынес на широкое обсуждение офицерского состава «Итоги Берлинской операции». Итоги прекрасные, как прекрасна сама победа. Все неудачи отступили на второй план, или просто сильно затенены самим фактом разгрома остатков гитлеровцев в их логове. Ведь это то самое, к чему стремились.

Докладчик начальник штаба армии генерал-лейтенант Пулко-Дмитриев. Говоря о боеготовности войск, он, не подумав над смыслом, обронил такую фразу: «Мы готовы махнуть за Эльбу». Об этом можно думать все, что угодно. Наверное, докладчик хотел в цветистой форме сказать, что наша боеготовность на высшем уровне, но, не развив данного тезиса, он внес смущение в ряды слушателей. Мы только что с Эльбы вернулись и убедились, что за Эльбой стоят наши союзники по антигитлеровской коалиции. Куда ж махнуть-то?

— Товарищ генерал, — спросил в перерыве один офицер начальника штаба, — какая будет та война, если мы махнем туда? Ведь нас там встретят. Как она будет называться, если целью той войны, которую мы закончили, был окончательный разгром гитлеровского фашизма, а эта задача уже решена союзниками?

Пулко-Дмитриев, по природе человек упрямый и мало маневренный в спорах, что-то стал накручивать на ту ошибочную концепцию.

А товарищ возражал ему:

— До Эльбы, — говорил он докладчику, — мы вели справедливую освободительную войну. Нас понимал весь мир и всеми средствами поддерживал нас, более того, в ходе войны мы приобрели много союзников и изолировали гитлеровцев. Мы шли открыто на уничтожением агрессора. Эту нашу войну мы назвали Великой Освободительной войной. Она и за пределами нашей земли оставалась неизменной — Великой Освободительной войной. Мы сплотили вокруг себя все народы нашей планеты. И никто, даже самые непоследовательные наши союзники, не могли оторваться от этого единого фронта. А та война, которую мы повели бы, «махнув за Эльбу», перестала бы быть освободительной. Она стала бы войной захватнической, с какими бы добрыми намерениями мы ни вели бы ее.

В спор включился новый оппонент:

— Народы Западной Европы, — начал он, — уже освобождены. Как они воспользуются этим освобождением, это их дело, и мы тут вмешиваться в их внутренние дела не должны, и навязывать народам Европы, включая и немцев, какие-то свои решения не вправе.

— Знаете, товарищ генерал, — вмешался еще один спорщик, человек ужасно принципиальный и более всего опасавшийся, как бы чего не вышло, — ваша фраза, произнесенная сразу по приезде наших из Москвы, может быть понята противоположно тому, что, может быть, вы имели в виду.