Серебряные облака - Эли Макнамара

Фишер краснеет и торопливо добавляет: – Только не думайте, что я предложил вас отвезти лишь ради этого.

– Что вы, мне бы и в голову не пришло, – улыбаюсь я.

Джейми возвращается, и, дожидаясь, когда вода уйдет с мостков, прямо на скамейке мы втроем едим поздний ланч. С Фишером ехать на остров можно много раньше, чем отправляться пешком. Большой «Ленд Ровер» пройдет и по мелкой воде, а самим нам бы пришлось дожидаться, пока камни мостков высохнут: по мокрым камням, да еще с полными сумками продуктов и двумя собаками, ноги бы только и делали, что разъезжались.

Талия нас ждет. Втихаря я ей написала, что Фишер привезет нас раньше, чем мы думали. Теперь, как я и ожидала, она встречает нас на пристани; веселая и бодрая, она чуть не подпрыгивает на месте, как красно-белые буйки в гавани Сент-Феликса. Рядом с ней я чувствую себя просто скомканным бумажным пакетом из-под жареной рыбы с картошкой, которыми полны все городские урны.

– Привет! – жизнерадостно кричит Талия, когда мы вылезаем из машины. – Я слышала, ты, Фишер, спас моих друзей от неминуемой гибели?

– Какой там «спас», – как всегда сдержанно отнекивается Фишер. – Я же говорил капитану Скай, что мне всегда можно позвонить, если что надо.

Мы с Джейми понимающе переглядываемся поверх капота.

– А пакеты с продуктами супермены носят? – спрашивает Джейми. – Фишер, у вас в багажнике их много – мне одному все в дом не унести.

– Не беспокойтесь, я сама возьму. – Я направляюсь к багажнику.

– Незачем вам продукты таскать. Идите отдохните. Смотрите, на кого вы похожи! Как бы мне ни нравилось, когда женщины падают к моим ногам, для вас я готов сделать исключение.

– Скай! Боже мой! На вас лица нет! – Оторвав глаза от Фишера, Талия бросила взгляд на меня. – Вы что, снова в обморок упали?

– Нет, я немного устала, только и всего. Я сейчас отдохну, и все будет в порядке. Вот только сначала с собаками разберусь и посмотрю на станции, что без нас происходило.

– Ни с чем вы разбираться не будете и ни на что не посмотрите. Немедленно в кровать! – вдруг командует Джейми.

– И что, вы это опять без всяких намеков? – У меня откуда-то взялись силы улыбнуться. – Какое разочарование!

Глава 12

Я проснулась далеко за полдень, но лучше мне ничуть не стало. Ничего нового в этом нет: сон редко приносит мне облегчение – преодолеть усталость помогает только длительный отдых.

Лежу в постели и смотрю в потолок.

Мое состояние становится всем заметно.

Они уже видят, что у меня какие-то проблемы, а этого мне совсем не нужно. Я хочу быть как все. Но разве я такая как все? Нет, копни поглубже – и я другая. Я инвалид.

Р-р-р-р! Ненавижу признаваться в этом даже себе самой. Но это факт, и, увы, от него никуда не денешься. Болезнь все время сидит во мне, скрывается и, готовая вырваться наружу, поджидает, когда я ослабею. Она чудовище внутри меня: пропусти момент, дай ему волю – его никакими силами долго не обуздаешь.

Все, казалось бы, очень просто: надо только беречь энергию, и чудовище останется под контролем. Вроде бы здесь нет ничего особенного, пока не понимаешь, что каждое твое действие – это расход энергии. Стоит утром открыть глаза – сразу начинаешь ее тратить и не перестаешь, пока снова не заснешь. Даже сейчас я всего-навсего думаю, лежа в постели, а мой мозг уже сжигает ее запасы.

Объясняя мое состояние тем, кто хоть немного хочет его понять, я сравниваю его с испорченной батарейкой, которую надо постоянно подзаряжать. Людей это сначала обескураживает, но в конце концов они понимают.

«Похоже, что в моей батарейке заряд совсем на исходе, – думаю я. – Надо что-то предпринимать, и делать это необходимо срочно, иначе мне несдобровать».

От яркого послеполуденного солнца меня защищают плотно задернутые шторы; я лежу в мягком полумраке своей спальни и пытаюсь убедить себя в том, что сейчас все совсем не так уж и плохо. Когда в прошлый раз мое чудовище вырвалось на свободу, оно разбушевалось куда сильнее, и взять его под контроль было гораздо сложнее. Сейчас я, по крайней мере, мечтаю о том, чтобы у меня была хоть какая-то жизнь – тогда мне жить вообще не хотелось.

Так ли иначе, если я не хочу, чтобы мое тайное чудовище обнаружили посторонние, пора стать осторожней. Пора начать себя ограничивать, начать соразмерять свои силы; этому монстру надо перекрыть все ходы-выходы, чтобы он снова мной не завладел, чтоб не разрушил то, что я здесь создала.

«Соразмерять свои силы»… Я вздыхаю. Проще сказать, чем сделать.

Мой доктор мне без конца повторял: «Просто делай только то, на что тебе хватает сил, и останавливайся, не дожидаясь, чтоб они иссякли».

Но здесь столько работы; люди, приборы, погода – все требует моего внимания, и пойти полежать каждый раз, как это необходимо, нет никакой возможности.

И все равно, если не хочу оказаться прикованной к постели двадцать четыре часа в сутки, если не хочу целыми днями валяться взаперти в темной комнате, не в состоянии ни поесть, ни помыться самостоятельно, именно это я и буду делать. Иначе никакого волшебного лекарства, никакого другого спасения от моего чудовища нет. От монстра по имени «миалгический энцефаломиелит» выписывают только одно лекарство: «соразмеряй свои силы». Так что всеми правдами и неправдами я должна придумать, как это делать.

Пытаюсь представить себе, что сказали бы Талия и Джейми, узнав о моей болезни. Талия бы сочувствовала и поддерживала, а Джейми бы, как всегда и во всем, скорее всего, нашел бы в ней что-то смешное. В общем-то, меня это вполне устраивает. Ненавижу, когда вокруг меня начинают суетиться.

Но рассказать я им все равно ничего не могу. Они узнают – начнут ко мне как-нибудь особенно относиться, а я никакого особенного отношения к себе не хочу. Я хочу быть как все.

Джек сказал, что я не смогу по-настоящему жить дальше, пока не признаю и не приму свое новое состояние. Но сделать это я еще не готова. По крайней мере сейчас.

Лежа в кровати, несколько раз осторожно потягиваюсь, чтобы расслабить ноющие мышцы; потом встаю, раздвигаю шторы и удивляюсь: уже начался прилив.

Видно, я спала дольше, чем мне казалось.

Иду в кухню за стаканом воды, а потом медленно взбираюсь наверх посмотреть, что происходит в нашей смотровой башне.

– А вот и наш Рип Ван Винкль, – приветствует меня сидящий