Серебряные облака - Эли Макнамара

Если люди слышат от меня что-то подобное, они обычно или теряются, или начинают охать и ахать, а Джек кивает, как будто я не сказала ничего необыкновенного.

– А что с вами было?

– У меня была… нет, у меня и сейчас… такая болезнь. Было так плохо, что я снова начала сама ходить только месяцев десять назад. А до этого без кресла не могла, и с Фицем гулять не могла. Когда я его завела, чтоб с ним гулять, пришлось нанимать человека.

– Не повезло вам. По крайней мере, вы сейчас на своих двоих. Поправились? – роняет Джек, и я с облегчением вздыхаю от его словно бы даже безразличного тона. Если кому-то все это сказать, в ответ вечно только и слышишь, что «Бедняжка!» да «Какой кошмар!».

– Почти поправилась, – начинаю было я, но тут же решаю сказать правду: – Точнее, сейчас болезнь под контролем.

– Вот и отлично. А это что? Рак? Рассеянный склероз?

– У меня миалгический энцефаломиелит, его еще называют синдромом хронической усталости. А если коротко, то МЭ.

Он, скорее всего, не знает, что это такое. О моей болезни обычно никто не знает, и даже те, кто что-то слышал, не понимают, что это значит. Но, к моему удивлению, Джек говорит:

– Да-а-а. Это крайне неприятно. Со скрытыми болезнями всегда тяжело. Мне что? Людям и так понятно, что я инвалид. Видят меня в кресле – и никаких вопросов. А когда инвалидность скрытая и ее никто не видит – тут-то проблемы и возникают. Трудности те же или их даже больше, чем когда руки или ноги нет, а понять человека куда сложнее.

Я оторопела. Помимо родителей и физиотерапевта с невропатологом, моих трудностей никто так быстро не понял и так точно не сформулировал. А мой так называемый тогдашний бойфренд, узнав о моем диагнозе, не захотел даже попробовать в чем-либо разобраться. И бросил меня почти сразу, сказал, что ему с моей болезнью не справиться. Что это-де ситуация не для него.

Чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, и поспешно отворачиваюсь посмотреть, где собаки.

– Они отлично играют, – говорит Джек, проследив за моим взглядом. – Я же говорил, пусть побегают. Это от болезни вы так тяжело сейчас на холме дышали?

Я опять смотрю на него:

– Да. Раньше я и бегала, и фитнесом занималась. Я с детства была спортивной. На этот холм могла взбежать одним махом. А теперь…

– Все равно что восхождение на Эверест?

Джек еще раз попал в самое яблочко. Я киваю.

– Понимаю. Я тоже был в отличной форме, пока в армии на мину по глупости не наступил. Так и оказался в кресле.

– По-моему, вы до сих пор в отличной форме. – Я с восхищением смотрю на его мускулистые руки.

– Спасибо. Стараюсь ее поддерживать, но я все равно не тот, что был прежде.

– Вот именно: не могу быть такой, какой была прежде, – это то, с чем мне труднее всего справиться.

– Только не подумайте, бога ради, что я вам проповедь читаю. – Джек внезапно посерьезнел. – То, что я вам сейчас скажу, мне люди раньше говорили, а я им не верил. Но теперь я знаю, они были совершенно правы.

Он замолчал.

– Ну что же вы, говорите.

– Пока вы окончательно не признаете и внутренне не согласитесь с тем, что такой, как раньше, уже никогда не будете, по-настоящему пойти вперед вы не сможете.

Я задумалась.

– Так что, – настаивает Джек, – вы до сих пор стараетесь быть прежней Скай?

Волей-неволей приходится согласиться:

– Скорее всего. Наверное, я себя все время ломаю, стараясь быть «нормальной»; я имею в виду, в моем представлении нормальной.

– Вот видите. Поверьте мне, то, о чем я говорю, непросто; но как только вы оставите в прошлом свое прежнее «я» и у вас возникнет новое представление о себе, честное слово, все станет гораздо легче.

– Я вам верю. Но так трудно…

– Конечно, трудно. Но рано или поздно это неизбежно произойдет. Всему свое время.

В кармане Джека зазвонил телефон.

– Простите, мне надо ответить. Это моя Кейт. Да, Кейт, в чем дело?

Джек разговаривает, а я смотрю, как неподалеку играют собаки. Фиц, видно, признал, что с большими лабрадорами ему не тягаться, и неподалеку от них принялся за свое: вынюхивает что-то среди валунов.

«Ты, Фиц, оказывается, знаешь, когда чем-то новеньким пора заняться, – думаю я, наблюдая за ним. – Может, ты и меня научишь, чтобы для меня началась новая жизнь?»

Глава 11

– Вы все купили? – спрашиваю я Джейми, когда мы оба вернулись к лодке.

После встречи с Джеком до Вальтера я так и не добралась и решила, что схожу к нему в другой раз. Усталость моя все еще не прошла, и мне хочется только одного: вернуться на остров и отдохнуть.

– Почти все. – Наклонившись, Джейми с несколько смущенным видом гладит Комету.

– Почему только «почти»?

– Я немного застрял…

– С чего это вы вдруг застряли? Подождите-подождите… Поклонники, что ли, вышли вам навстречу стройными рядами?

– Да разве я виноват, что меня все узнают? – Он снова выпрямляется и расплывается в улыбке.

– Только не надо мне вешать лапшу на уши. Вы своих поклонников обожаете.

– Иногда бывает приятно. Иногда – не слишком. Но не могу же я совсем не замечать людей. Если они просят автограф или сделать со мной селфи, а я буду их игнорировать, они подумают, что я заносчивая свинья. Мне всякого случалось наслушаться, когда я торопился и остановиться не было времени.

– Что вы говорите!

– Честное слово. Например, однажды я вышел от зубного врача. Рот онемел, губы распухли, торопился сесть в машину и поскорее добраться домой. Но на парковке какая-то тетка загнала меня в угол и давай упрашивать сделать селфи. Я ей сказал, что сегодня не могу, так она мне чуть не врезала.

Качаю головой:

– До чего люди докатились!

– И, между прочим, бывает, становится страшновато, когда к тебе незнакомые люди вдруг подваливают и думают, что знают тебя, только потому что видели тебя по телевизору. А если вокруг толпа – и того хуже. Немудрено, что настоящие знаменитости нанимают телохранителей. Когда одна вежливая дама хочет с тобой сфотографироваться, это еще ничего, но встреча с компанией пьяных теток, перебравших на вечеринке, может обернуться крупными неприятностями.

– Представляю, – растерянно отвечаю я. Джейми опять меня удивляет, и я опять вынуждена менять о нем свое мнение. – Вернемся к нашим продуктам: что же вы