Дневники исследователя Африки - Давид Ливингстон

Когда мы пришли в Париталу, Читикола отсутствовал в связи с каким-то миландо. Эти миландо заполняют всю их жизнь. Миландо – нечто вроде мелкого судебного дела. Если кто-либо нарушает в чем-нибудь права соседа, возникает миландо, и вождей из всех деревень призывают для решения спора. Обильный источник миландо создают женщины. Кто-то похитил несколько початков кукурузы, и Читиколу вызвали в деревню, отстоящую на день пути, чтобы уладить это миландо. Он дал обвиняемому муаве (яд, применяемый при «Божьем суде»), и того вырвало – ясное доказательство невиновности! Вождь вернулся вечером 21-го со сбитыми ногами, усталый, но тотчас же угостил нас пивом. Мои постоянные упоминания о еде и питье естественны, так как эти трапезы образуют важнейшую часть наших отношений с африканцами. Пока вождя не было, нам не давали ничего: королева даже попросила у нас немного мяса для своего ребенка, поправлявшегося после оспы. Так как лавок здесь нет, нам пришлось сидеть без пищи.

Я сделал наблюдения для определения долготы и, чтобы убить время, занялся вычислениями лунных наблюдений. На следующий день вождь дал нам зажаренную целиком козу и вдоволь каши. Заметил, что у него тоже ассирийский тип лица.

Мы выступили 22 октября. Нашим проводником был Читикола, он повел нас на запад, через реку Лилонгве, затем повернул на север и держался этого направления, пока мы не дошли до деревни Машумба. Вождь ее был единственным, кто попросил дать ему что-нибудь кроме лекарств, и вследствие этого получил меньше, чем мы обычно давали: мы всегда даем отрез материи[16], и такой подарок считается щедрым, так как одежды здесь очень не хватает.

Слева тянулся хребет Заланьяма; мы в общем шли на север, но приходилось отклоняться в сторону тех деревень, население которых относилось дружественно к нашему проводнику. Иногда мы продвигались лишь чуть-чуть, так как наши проводники старались по возможности сократить рабочее время. Вождь последней деревни, Читоку, пошел с нами и привел нас в деревню кузнецов: здесь работали четыре печи и одна кузница. Переправились через Чиньямбо, быструю реку, текущую от Заланьямы и впадающую в Миронгве, которая в свою очередь впадает в Линтипе. Местность вблизи гор покрыта лесами, деревья главным образом камедные (масуко, маченга), Brachistegia и рододендроны. Часто встречается вереск, который в Капской колонии называют риностербош, иногда попадаются колючие акации. Трава невысокая, но ее очень много.

24 октября. Наш проводник Мпанда повел нас лесом, рассчитывая пройти в деревню Чимуны коротким путем. Мы натолкнулись на стадо слонов голов в пятнадцать, кругом было много поваленных ими деревьев. Слоны, видимо, с удовольствием поедают некоторые виды корней и проводят много времени за их выкапыванием. Они жуют корни деревьев и ветви толщиной в ручку лопаты. Невдалеке от нас паслось много буйволов. Мы видели также стадо антилоп канн, они держались лишь немного дальше чем на расстоянии выстрела из лука. В двухстах шагах от нас паслось стадо баама, или антилоп бубала. Одну антилопу мы подстрелили.

В тот момент, когда мы радовались добытому мясу, беглецы из покинутой всеми большой деревни сообщили нам, что мазиту вышли в разбойничий поход. Пока люди жарили и ели мясо, я отправился вперед с Мпандой, чтобы получить у Чимуны людей для переноски остального, но меня вскоре вернули назад с дороги. Мимо нас шла другая большая толпа отступающих. Люди бежали напрямик к горам Заланьяма и пробивались через лес, не жалея ног. Этим утром они успели убежать от мазиту. Люди Мпанды хотели оставить нас и отправиться назад, чтобы позаботиться о своей деревне, но мы уговорили их довести нас до ближайшей деревни, находящейся у самого подножия Заланьямы. Мы двинулись по следам беглецов; жесткая трава со стеблями почти такой же толщины, как гусиное перо, должно быть, причиняла сильную боль их ногам, но что это значило по сравнению с жизнью! Мы намеревались занять позицию в горах и защищать свое имущество от мазиту в случае их приближения. Но наутро мы услыхали, что враг направился на юг.

25 октября. Двигаясь на север, подошли к городу вождя Чимуны, большому центру чипета, окруженному многочисленными деревнями. Путь наш лежал через лес, и, когда мы вышли на открытую горную долину, в которой расположены деревни, мы увидели на больших муравейниках высотой с одноэтажный коттедж людей на страже, ожидающих появления мазиту.

С юга тянулась цепочка подходивших деревенских жителей, на низких горах в этом направлении был виден поднимающийся к небу дым горящих селений. Кругом были только мужчины: женщины и вождь ушли на гору Памбе. Все мужчины были вооружены длинными луками; у одних луки были плоские, у других круглые; колчан обычно висел за спиной, а в волосы воинов были воткнуты пучки перьев, вроде тех султанов, какие носят на киверах наши уланы. Но оставались они не для того, чтобы сражаться с мазиту, а для охраны своих домов и запасов зерна от грабителей из собственного племени, на случай если мазиту не придут. Нам отвели хорошую хижину и немедленно послали человека на Памбе, чтобы дать знать вождю о нашем приходе. Чимуна появился вечером и просил меня остаться на один день в его деревне Памалоа, так как он – главный вождь среди вождей чипета. Я сказал ему, что такое же желание высказывают все вожди, и если бы я их слушал, то мы никак не продвигались бы вперед, а период дождей уже близко. Но у Чимуны пришлось остаться.

26 октября. Сегодня весь народ спустился с Памбе и толпился в деревне, чтобы посмотреть на чужестранцев. Люди здесь знают очень мало об окружающем мире, за исключением своих насущных дел, но дела эти требуют немалых навыков, и мы оказались бы в очень затруднительном положении, если бы, не обладая их умением, должны были поддерживать свое существование в местных условиях. Печи здесь напоминают по форме бутылку, высота их семь футов, ширина три фута. Один беззубый патриарх слыхал о книгах и зонтиках, но ни разу не видел ни тех, ни других. Самый старый из жителей никогда не уходил далеко от места своего рождения, но хорошо знает особенности местных почв; его знаний достаточно для ведения земледелия, строительства хижин, плетения корзин, гончарного дела, изготовления ткани из волокон коры и выделки шкур для одежды; кроме того, он умеет делать сети, ловушки и веревки.

Внешность Чимуны весьма неприглядна, но вел он себя хорошо. Он был очень благодарен за пластырь на поясницу для облегчения ревматических болей и поднес нам перед выходом огромную корзину каши и курицу. Чимуна просил меня выстрелить из ружья, чтобы мазиту, услышав выстрел, поняли, что в деревне есть вооруженные люди. Все здесь говорят, что эти грабители бегут от огнестрельного оружия. Я думаю поэтому, что они не зулусы, хотя и следуют некоторым их обычаям.