Алхимия иллюзий - Антон Леонтьев

— Как дела у моей малышки? — бросился он к оторопевшей Вике, а та выронила из рук иронический детектив, который принес ей Виталик и от чтения которого она получала небывалое наслаждение.

— Пока ты не появился, все было в порядке…

Титов сверкнул глазами.

— Значит, подстава? Видок у тебя, надо сказать, для умирающей цветущий. А то меня не пускают, заявляют, что ты в реанимации. Я там черт знает что себе навоображал!

Подойдя к Вике, он вырвал у нее из рук детектив и, швырнув его в ведро, заявил:

— Тебе надо готовиться к экзаменам. Не забывай, ты идешь на золотую медаль.

— А если завалю? — спросила с вызовом Вика. — Тогда не видать мне места в универе как своих ушей. Ну, и тебе, Титов, тоже…

Дверь снова раскрылась, на пороге возник держащий в руках поднос Виталик. Не видя незваного гостя, он проговорил:

— Викуля, знаешь, что я подумал по поводу устранения этого твоего шизоида…

Повернувшись, он заметил Виктора и в ужасе выронил поднос.

— И что же наш докторишка-извращенец подумал по поводу устранения этого шизоида? — произнес придушенным тоном, сверкая глазами, Титов, медленно подходя к замершему Виталику. — Так, так, значит, вы тут альянсы устраиваете, дворцовые революции задумываете. Вернее, больничные революции…

Внезапно изо всей силы ударив по подносу, да так, что тот отлетел в стену, Титов еще тише сказал:

— А в курсе ли руководство областной больницы о том, что за извращенцы у них в докторах работают?

Вика, заметив, как побледнел Виталик, напомнила:

— Негативы у меня.

— Да, но, кто знает, может, я на всякий пожарный оставил себе про запас кое-что! — рявкнул Виктор.

Вика, откинув одеяло и босиком прошагав к Титову, медленно произнесла:

— Если это так, милок, то наш договор с тобой немедленно теряет всяческую силу. Потому что ты обязался отдать мне все негативы…

Титов хмыкнул:

— Да, все негативы той мерзкой сцены на стройке, но ведь твой дружочек занимается своими пакостями и в других местах! И негативы этих его других мерзостных шалостей у меня остались. А про них никакого уговора не было, Вичка.

Виталик со стоном плюхнулся на стул. Вика закусила губу, а Титов, снова чувствуя себя королем положения, заявил:

— Значит, так, все дворцовые революции отменяются раз и навсегда. Вернее, больничные. Ты, докторишка, увольняешься отсюда прямо сегодня по собственному желанию…

— Нет, я не могу… — начал Виталик.

— Тогда я пошлю главврачу и в отдел кадров несколько фотоснимков, — с милой улыбкой произнес Титов. — Думаю, они в полной мере оценят твою физическую секс-подготовку. — И, понимая, что перевес на его стороне, он добавил: — И не смей приближаться к Вичке ближе чем на сто метров! Никаких с ней контактов, иначе… — Он задумался и, наморщив лоб, сказал: — Иначе я убью двух человек, случайно мною выбранных. Вы же не хотите стать причиной смерти двух невинных человечков, а?

Вика покинула больницу на следующий день, настояв на своей выписке: временная идиллия закончилась, да и какой смысл прятаться от Титова, если он нашел ее даже в больничном раю?

Потянулись прежние тусклые, полные безнадеги и уныния дни. Вика старалась свести общение с Титовым к минимуму и коммуницировать с ним на автопилоте, однако это плохо получалось. Потому что Титов, чувствуя себя безнаказанным, открыто шантажировал ее.

Когда ему не понравилось, что она в кафе слишком долго молчит, не отвечая на его реплики, он, указав на рыжеволосую официантку, сказал:

— Не будешь вести себя со мной как подобает, я ее убью!

Вика в сердцах ответила:

— Ну и убивай!

И, скрестив руки, продолжила молчать. Она и думать забыла об угрозе Титова, однако, когда вечером следующего дня по местному телевидению в «Криминальной хронике нашего города» прошел душераздирающий репортаж о том, что минувшей ночью кто-то напал на двадцатилетнюю студентку Инессу К., подрабатывавшую официанткой в кафе «Слоненок», и задушил ее, едва девушка, отработав смену, вечером отправилась домой, Вика, выронив чашку с чаем, бросилась в ванную, где ее долго рвало.

Он сделал это, он сделал это, он сделал это!

Заявившийся тем же вечером Титов не скрывал, что да, он сделал это.

— И знаешь, кто виноват в этом, Вичка? Ты! Потому что ты сама дала мне команду: «Ну и убивай». Вот я и убил. А эта рыжая бестия, которая мне еще и руку прокусила, когда я ее душил, могла бы жить и дальше. Если бы не ты!

Дрожа, Вика слушала ужасную исповедь маньяка, который, сидя на тахте в ее комнате, уплетал испеченные мамой блинчики с черничным джемом.

— Кстати, укус этой рыжеволосой ведьмы болит. Давай продезинфицируй и перевяжи!

Вика, еле сдерживая рыдания, выполнила то, что от нее требовал Титов. А тот, оставшись доволен ее работой, вздохнул:

— Видишь, Вичка, этого могло бы и не быть. Ты убила эту дуру. Так что не советую игнорировать мои требования. Я же не монстр…

«В самом деле?»

— …и не требую от тебя чего-то невыполнимого. Не принуждаю к извращенному сексу. Не истязаю тебя морально.

«Ах, да неужели?»

— Я всего лишь хочу, Вичка, человеческого тепла. А ты ведешь себя со мной, как со своим врагом. Скажи, почему?

«Потому что ты, Витя, и есть мой враг!»

— Так что думай и о моих чувствах тоже. А они у меня, поверь, тоже есть!

«Как были и у Джека-потрошителя, и у Андрея Романовича Чикатило, и у дяди Крюка…»

— Так что побольше энтузиазма в общении со мной. Чаще улыбайся. Не молчи. Не будь букой. Радуйся моим подаркам. Наконец, можешь меня и поцеловать хотя бы разок…

«А ключи от квартиры, где деньги лежат, вам, случаем, не дать?»

Хотя ключи от ее квартиры у Титова уже были.

В этот момент за стеной раздался победный клич — это подал голос соседский мальчишка.

— Надеюсь, это понятно, Вичка? — Титов улыбнулся, и Вика почувствовала, что ее опять тошнит. — Или мне придется убить еще кого-то? Например, не в меру резвого сынка ваших соседей…

— Нет! — воскликнула Вика.

И Виктор, погладив перевязанную руку, заметил:

— Ну и отлично! А теперь давай вместе посмотрим по видаку какой-нибудь слезливый девчачий фильм. Можешь сама выбрать, что тебе нравится…

«Кошмары на улице Вязов, точнее, на нашем проспекте Кирова — до бесконечности?»

Интенсивная подготовка к экзаменам хоть как-то отвлекала Вику от того безумия, в которое превратилась ее жизнь. Причем для всех, включая ее родителей, со стороны все выглядело отлично: Вика уверенно шла на золотую медаль, у нее был заботливый, интеллигентный друг, они проводили много времени вместе, вместе занимались.