Алхимия иллюзий - Антон Леонтьев

Телефон зазвонил снова практически мгновенно. Вика, подняв трубку, тотчас швырнула ее на рычаг. Нет, она не собиралась бросать Виталика и его семью в беде и провоцировать новые убийства (то, что они последуют вслед за ее отказом, она не сомневалась), однако ей требовалось хорошенько проучить Титова.

И набить себе цену.

Потому что она знала: он согласится на все условия, которые она выдвинет. На все. Конечно, она не намеревалась всю жизнь провести с этим психом. И даже долгое время не собиралась. Но ей требовались передышка и пауза для того, чтобы предотвратить новые преступления со стороны Виктора.

Разработать и осуществить план, который позволит ей избавиться от шизоида — раз и навсегда.

— Это не прачечная, вы ошибались номером! — заявила Вика, сняв трубку вновь забренчавшего телефона.

И расхохоталась, чувствуя, что по ее лицу бегут слезы. Выходит все же, что Титов взял верх: и пусть она выдвигает условия, стремясь максимально обезопасить себя от его посягательств, и пусть он их даже примет… Но все равно она продает душу дьяволу. И открывает демону доступ к своей душе. Ведь в итоге Титов получит то, чего так страстно желает: контроль над ней.

— Повторяю, вы ошиблись номером, у сумасшедшего дома на конце три шестерки! — гаркнула Вика в трубку и снова кинула ее на рычаг.

Появившаяся в коридоре мама удивленно спросила:

— Дочка, все в порядке? Кто это звонит? Разве на проводе был не Витя Титов? Почему ты так странно отвечаешь?

— Витя ушел в нирвану, — ответила Вика. — Последовал примеру Курта Кобейна. А звонит это Виталик. Ты ведь согласна, чтобы я над ним всласть поиздевалась?

— Примеру кого? — спросила мама и, качая головой и вздыхая, ушла к себе в комнату, плотно прикрыв дверь.

Вика сняла трубку бешено звонившего телефона. Значит, она приняла правильное решение. Если даже ее мама, человек добрый и чуткий, медик, лично знавший Виталика, была готова допустить, чтобы ее дочь так измывалась над ним, и все по причине некоторых его эротических грешков, то что можно было ожидать от прочих, не столь интеллигентных и мирно настроенных жителей их города, если Титов в самом деле огласит компромат на Виталика?

— Мобильный дурдом на проводе! — заявила Вика в трубку. — Вас соединить с палатой номер шесть?

— Вичка! Вичка, я принимаю условия! Принимаю! Только не бросай трубку и не обращайся так со мной! — услышала она хныканье Титова.

— Обсудим все детали нашей сделки завтра в кафе «Слоненок» на Большой Пролетарской в семнадцать пятьдесят пять. Опоздаешь хотя бы на минуту, я уйду и никогда больше не приду. Это ясно, милок?

Она повесила трубку, и телефон, сделав передышку в пару секунд, снова надоедливо затрещал. Вика, кляня непонятливого и назойливого Титова, крикнула в мембрану:

— Замок графа Дракулы на проводе! Вам позвать Виктора Франкенштейна? Увы, он занят, оживляет при помощи электричества своего скроенного из покойников монстра…

— Викунька, — услышала она пугливый шепот. — Это я, Виталик… Господи, здесь, блин, такое!

Встретились они тем же вечером — Вика, сказав, что ей надо прийти в себя и прогуляться на свежем воздухе, выскользнула из дома. Больше всего она боялась, как бы за ней не увязался Титов, однако, как она ни оглядывалась, отыскать глазами его скорбную фигурку не могла.

Однако это вовсе не означало, что он за ней не следил.

Виталик трясся от страха и принялся оправдываться, и на этот раз Вике пришлось играть роль «жилетки», позволив своему незадачливому поклоннику, припав к ее плечу, вдоволь выплакаться.

— Но кто такое делает? И почему? — произнес интерн в который раз.

И Вика, криво улыбнувшись, ответила:

— Я могу сказать и кто, и почему.

Она в общих чертах, не вдаваясь в подробности, ввела Виталика в курс дела.

— Но это же настоящий сумасшедший! Маньяк! Он, может, и людей вообще убивает! — заявил шокированный молодой человек, которому Вика ничего не сообщила о криминальных «подвигах» Титова, а только о том, что у нее завелся назойливый, преследующий ее поклонник.

Не желая углубляться в эту тему, Вика произнесла:

— Однако я с ним договорюсь. Но наши с тобой отношения придется прекратить.

Виталик заплакал, хотя Вика знала, что он точно плачет не по причине завершения их и без того не особо перспективных отношений.

— Но как же ты? — спросил молодой человек. — А то я все о себе и о себе… Надо ведь на этого сумасшедшего управу найти! Давай все же обратимся к моей тетке-адвокату…

— Нет! — резко ответила Вика. — Ни к кому обращаться не будем, и пообещай мне, что ты ничего не предпримешь без согласования со мной. Потому что этот человек… Он очень опасен. Слышишь, очень!

Когда Вика вернулась домой, то заметила около подъезда Титова. Он подошел к ней.

— Что, с этим извращенцем встречалась, бедняжку успокаивала?

Вика, гневно поведя плечом, заметила:

— Ты что, плохо меня понял, Титов? Встречаемся мы завтра, а не сегодня!

— Я же говорил, что ты не должна называть меня по фамилии, мне это не нравится… — заканючил Виктор.

А Вика, открывая парадную дверь, отчеканила:

— И это будет пункт шестой: я буду называть тебя исключительно по фамилии. Понятно, Титов? А пункт седьмой такой: ты прекращаешь стояние перед моими окнами. И перед моим подъездом тоже. И вообще перед моим домом! Это тебе понятно?

Свои требования Вика повторила на следующий день в кафе «Слоненок» за чашкой горячего какао с шоколадным тортиком, который заказала и оплатила себе сама, несмотря на жалкие попытки Титова «пригласить» ее.

Виктор появился минута в минуту, видимо, действительно опасаясь, что если опоздает, то Вика, как и пригрозила, просто встанет и уйдет. Девушка же, пришедшая несколько раньше и заметившая ненавистную фигуру, появившуюся в дверях кафе, отхлебнула какао и, отламывая ложечкой кусочек тортика, подумала о том, что подобное подобострастие со стороны ее мучителя — знак хороший.

Значит, контакт с ней нужен ему позарез. Следовательно, он готов согласиться на все, чтобы удержать ее. И реально боится потерять ее.

— Итак, Титов, — произнесла Вика без тени улыбки, дождавшись, когда тот наконец усядется на пластиковый стул. — Мы заключаем договор, и ты обязуешься выполнять его беспрекословно и без всяких импровизаций. В особенности что касается убийства ни в чем не повинных людей…

Виктор, осклабившись и откусывая принесенное рыжей официанткой столь им любимое пирожное-«картошку», заявил:

— А виноватых, значит, можно?

Вика, не слушая его колких фразочек, перечислила свои пункты, а потом извлекла тетрадный лист, на котором они были внесены письменно.