Поколение А - Дуглас Коупленд

А потом мне представился Зак – такой, каким он был на фотографии из выпускного альбома. Я ее видела в Интернете за день до того, как меня укусила пчела. Другие онлайновые фотографии (например, с многочисленных вечеринок) наводили на мысли, что Зак – человек энергичный и любит повеселиться. Ну и, понятное дело, классический видеоролик в кабине комбайна. Странно… До сегодняшнего дня я даже не осознавала, как много я думаю об этом Заке.

Раздался звонок в дверь. Я очнулась от своего сна наяву, быстро нажала клавишу Enter и отправила Заку эти восемь слов. Я знала, что он их прочтет. И вдруг поняла, что это были действительно искренние слова. Но конкретно в эти минуты мне хотелось настоящего ужина. В компании настоящих взрослых людей. И настоящего штруделя из настоящих яблок.

* * *

Когда батарея в телефоне «сдохла», я поняла: для того чтобы встретиться с Заком – будь то в США, в Новой Зеландии, на Гавайях, в коробке с зелеными яйцами и ветчиной*, – мне понадобится помощь Луизы. Я вернулась в столовую. Финбар и все четверо его гостей смотрели на меня со сладострастными улыбочками.

* «Зеленые яйца и ветчина» – детская книжка доктора Сьюза.

– Ну? – спросил Финбар. , – Что «ну»?

– Я так и знал!

– Что ты знал?

– Ты на него запала.

– И ничего не запала.

– Это так романтично. И что собираешься предпринять в этой связи?

– Без понятия.

В общем, я уже поняла, что мне нужно связаться с Луизой. На следующее утро, мучаясь тяжким похмельем, я принялась обзванивать справочные на предмет номера телефона новозеландского представительства проекта «Apis mellifera». Их старый номер был отключен – и неудивительно. Пока я висела на телефоне, у меня случился небольшой приступ астмы. Ингалятор я забыла в самолете. И Финбар дал мне свой. У него тоже были проблемы с дыхательной системой. Как и у многих людей нашего возраста. Тяжелое детство, хлорированные бассейны, лечение антибиотиками с первых лет жизни. Я сделала мысленную заметку, что надо будет сегодня зайти в аптеку.

Я хотела опять написать Заку, но решила, что лучше дождаться, пока в голове прояснится. Впрочем, все-таки не удержалась и отправила ему коротенькую мессагу, типа «привет с большого бодуна» и «напишу больше, но позже». В ответ он прислал мне мини-фильм о себе и своей ферме, даже не позаботившись о том, чтобы стереть голоса молодых женщин, снимавших ролик на видеокамеру.

В конечном итоге я отправила электронное письмо в новозеландское представительство Apis mellifera. Потом мы позавтракали, и Финбар предложил съездить на ПЧЕЛКУ-52. Погода была замечательная – в самый раз для поездки за город. По дороге, просто для поддержания разговора, я спросила Финбара про упаковку солона, которую видела на кухне.

– Надеюсь, ты обратила внимание, что упаковка была не вскрыта.

– Ты не похож на человека, употребляющего солон.

– А как ты себе представляешь людей, употребляющих солон?

– Ну… они одинокие. И еще беспокойные. Постоянно о чем-то тревожатся. Об оплате счетов, о состоянии экосистем, о погоде на завтра…

– А я не кажусь одиноким, беспокойным и растревоженным погодой на завтра?

– Нет, ты не кажешься.

– Хорошо.

– Тогда зачем тебе солон?

– Да пусть будет, на всякий случай. Вроде как подстраховка. И меня тоже волнует, что будет с миром. Как и всякого нормального человека. Кстати, юная леди, поправьте парик.

Финбар заставил меня надеть парик под Жаклин Кеннеди, оставшийся у него еще со студенческих времен. В парике я себя чувствовала по-дурацки и не понимала, зачем нужен весь этот маскарад, но когда мы подъехали к ПЧЕЛКЕ-52, я поняла, что это была очень здравая мысль – насчет парика. К самому месту, где меня ужалила пчела, было никак не пройти. Его огородили высоким забором из металлической сетки с колючей проволокой наверху. В ячейках сетки торчали бумажки с письмами, стихотворениями, фотографиями и рисунками пчел. Все это напоминало Нью-Йорк после 11 сентября, только здесь никто не умер – наоборот, здесь родилась надежда. Раньше я как-то об этом не думала и только теперь осознала: для меня лично пчелиный укус был досадным неудобством, но для всего остального мира этот укус стал пресловутым лучиком надежды. Той самой надежды, которая так нужна людям.

Мы с Финбаром вышли из машины и присоединились к толпе из ста с лишним человек. Мне было очень приятно увидеть огромную фотографию на щите, установленном внутри огороженной зоны. Это была очень хорошая фотография: центр Мадрида – второй половины моего «сандвича с Землей» – угол Калье-Гуттенберг и Калье-Поета-Эстебан-де-Вильегас и небольшая компания людей в костюмах шмелей, машущих в объектив.

Если уподобить страны наркотикам, то Швейцария – это самая поганая наркота. Уж лучше бы я оставался в нейтральной палате. По крайней мере там меня периодически «опыляли» каким-то снотворным, и это все-таки помогало убивать время. Жители Женевы – все такие откормленные, лоснящиеся, с довольными, сытыми рожами – всем своим видом дают понять, что они продолжают питаться, как питались раньше, и опылительный кризис по ним не ударил. Какие-то темные тайны? А как же! У них у каждого наверняка есть потайные подвалы, где они держат сексуальных рабов и рабынь с непременными кляпами во рту в виде таких разноцветных резиновых шариков – ну, или что-то еще в таком роде, столь же постыдное и извращенное. Моя бабуля, похоже, окончательно впала в маразм. Она даже не знала, что пчелы исчезли. Хотя и заметила, что в магазинах начались перебои с клубничным джемом, а все «натуральные» фруктовые соки на вкус – как искусственные, потому что они и есть искусственные. Что еще? Я узнал много нового и интересного про папу. Например, как он расслабляется по вечерам в будние дни после работы: отвисает в каком-нибудь баре в Мейрине, тихо накачивается шнапсом и посредством YouTube предается воспоминаниям о далеком прекрасном прошлом (НАСА; «Velvet Underground»; Леона Льюис, исполняющая «Somewhere Over the Rainbow» на талант-шоу «The X Factor»). И еще он принимает солон.

Для того чтобы словить свои пятнадцать минут славы в качестве единственного европейца, ужаленного пчелой, мне приходилось долго и нудно бродить по центру, периодически зависать перед входом в кафе-мороженое «Movenpick» и делать вид, что я читаю меню. Но и тогда меня узнавали только туристы, а швейцарцы не видели в упор.

И что самое поганое: игровой сервер «World of Warcraft» по-прежнему не признавал меня ни под каким видом. Даже когда я пытался войти под другим ником, создать новый профиль и использовать бабкину кредитную карточку. Такое впечатление, что у них там был робот-определитель Жюльена, такой специальный анти-Жюльен, который мгновенно меня вычисляет и вышибает с сервера. Может быть, он реагировал на мой стиль печатания или на синтаксис, я не знаю. Кто стоит за моим изгнанием из мира «World of Warcraft» Кто лишил меня доступа в этот мир? Меня, когда-то великого и могучего Xxanthroxxusxx’a!