Поколение А - Дуглас Коупленд

Сэм представила всех нас Луизе, а Луизу – всем нам. Нам было видно, что в вертолете есть еще люди, но они пока не выходили наружу.

– А где Серж? – спросила Луиза.

– Остался в доме. Мы для него соорудили тюремную камеру.

Луиза потрясенно уставилась на нас, но это было не осуждающее потрясение.

– Ну да, самосуд, – сказал я. – Этот урод подсадил целое племя индейцев на свой мудацкий солон. И абзац всему племени!

– Погодите. И это все? Он ничего больше не сделал?

– Э… А разве этого мало? Нам показалось, что даже более чем достаточно. И потом, вы должны сами знать, что тут происходило. Мы с самого первого дня, как приехали на остров, вели сетевые дневники и блоги. Все должно быть в сети.

– На самом деле там ничего нет. Серж поставил шифратор на выход в сеть. Никто не знал, что тут у вас происходит.

Вот мудак!

– А можно спросить, что он тут с вами делал? – поинтересовалась Луиза.

– Ну, вроде как проводил эксперимент. Просил нас придумывать и рассказывать всякие истории. Как потом оказалось, чтобы наши мозги вырабатывали антидот против солона. Ну а сам постоянно упоминал «Поминки по Финнегану».

– Понятно.

– То есть… вы хотите сказать, что тут есть доля правды?

– Наверное, есть. Хотя что уж там: точно есть.

– Луиза, по-моему, мы явно чего-то недопонимаем, – сказал я.

– Да, пожалуй. – Луиза сделала глубокий вдох и уставилась в сторону леса.

– Ну, так просветите нас, – попросила Сэм. – А то мы теряемся в догадках.

– Видишь ли, Сэм, Серж вовсе не собирался искать антидот против солона.

– Тогда что он тут с нами делал?

– А ты еще не поняла?

– А что я должна была понять?

– Саманта, даже не знаю, как бы это помягче сказать… В общем, Сержу хотелось принять максимальную дозу солона. Он собирался съесть ваши мозги.

Море! В нем столько всего начинается и кончается. Без вести пропадают матросы. Идут ко дну корабли. Тонут всякие нехорошие женщины. В морскую пучину бросают сокровища. Когда-то жизнь вышла из моря на сушу, вдохнула воздуха в легкие и осталась на суше уже навсегда.

Спустя несколько месяцев после известных событий на острове закончился весь бензин, и мы с Жюльеном решили пойти прогуляться на тот странный пляж за холмами. Мы вышли из дома пораньше, чуть ли не на рассвете. Холодное солнце медленно и неохотно поднималось над горизонтом. Оно наводило на мысли о ком-то, кто ненавидит свою работу. Я на секунду задумался, а какое сейчас время года, но решил никогда больше не задаваться этим вопросом.

Наконец мы добрались до пляжа, где не было ни песка, ни ракушек, ни деревяшек, выброшенных на берег, а были одни только камни. Миллионы камней самых разных цветов. Все размером с куриное яйцо, и все – в форме яйца. Мы его называли Яичным пляжем. Мы с Жюльеном подошли к самой кромке прибоя и стали смотреть, как океанские волны набегают на берег и скрежещут о камни.

Наша история все же дошла до широкой общественности, и производство солона было полностью прекращено, но мы не считали это своей заслугой. Никто из нас пятерых не стремился в герои. Нам это было не нужно. Наши отдельные личности продолжали сливаться в некое единое «я», обладавшее общим разумом, и нам хотелось лишь одного: всегда быть вместе. И мы были вместе – на этом острове, вдали от всех остальных людей. Понимаете, это наш самый большой секрет: если ты ешь продукты, сделанные из клеток нашего мозга, ты становишься одним из нас. Мы все превратились друг в друга и стали одним большим сверхсуществом. Мисс Америка хочет мира во всем мире, и мы тоже этого хотим. А разница в том, что у нас это желание может сбыться.

– Странно, – сказал я Жюльену. – У меня нет ощущения, что я как-то спас человечество. Я себя чувствую каким-то обманщиком, шарлатаном. В смысле, вот он я, здесь и сейчас, живое лекарство от всех болей мира, но я никак не проникаюсь важностью момента.

Он молча кивнул.

Недавние штормы прибили к берегу пластиковый мусор со всей северной части Тихого океана. В основном из Азии: шлепки-вьетнамки, бутылки из-под шампуня и виски, пластмассовые каски, детские игрушки, рыболовные поплавки и одноразовые зажигалки.

Жюльен обернулся ко мне:

– Слушай, Ардж, расскажи про цунами. Как это было? Ты ведь нам ничего толком и не рассказывал.

– Ну, это было почти как сейчас. Только я был наверху, на третьем этаже, и вода просто обрушилась на берег, но не отхлынула, а устремилась вперед. И это была даже не то чтобы волна – а скорее, как будто на город опрокинули тот гигантский поддон с зеленоватым желе из мозговых клеток Зака, и оно растеклось по земле где-то на километр от моря. Оно пахло грязью и солью. Я помню, как рыбы задыхались в воздухе и шлепали хвостами по мокрой земле. Если прищуриться, они были похожи на сверкающие монетки. На сокровища, выброшенные на берег.

Волны Яичного пляжа набегали на берег, а потом примирительно отступали.

Я уселся на камни и стал вспоминать все, что выплеснули мне волны жизни, начиная с той минуты, когда меня ужалила пчела…

…автоприцепы

…мексиканское пиво

…тела повешенных на фонарных столбах

…полеты на вертолетах

…элегантные рубашки-поло из ткани пике

Список длинный, но, я думаю, скоро он подойдет к концу. Когда мы впятером превратимся в то самое, во что мы сейчас превращаемся.

Еще год назад я не мог себе даже представить, что у меня будет новая жизнь. Я начал свой путь в одиночестве и растерянности. Я был стержневым магнитом, у которого всего один полюс. Я был числом, разделенным на ноль. Не знаю, как это у нас получилось, но впятером мы прикончили Супермена. И вознеслись на Небеса. И избавились от всего, что было в нас от мультяшных персонажей. И сделали так, чтобы мир снова стал книгой.

– Кстати, ты слышал, в Такоме нашли пчелиный улей. Это в штате Вашингтон, – сказал Жюльен.

Я попытался представить себе жизнь пчел, которые как-то сумели выжить за все эти годы, а потом нашли нас и ужалили, чтобы передать нам свое сообщение – рассказать нам свою историю. Мне представлялись даже не ульи, а просто отдельные соты, примостившиеся под автодорожными эстакадами, под карнизами заброшенных торговых центров. Они, эти пчелы, упорно искали пыльцу в сорняках на обочинах автомагистралей, но с каждым годом пыльцы становилось все меньше и меньше. Зимой пчелы мерзли, их крылья отваливались на морозе. Летом крылья сгнивали и рассыпались в труху. Но пчелы держались. Искалеченные, обессиленные, они старались не дать погибнуть своим царицам и, как умели, поддерживали друг друга, не давая себе усомниться в том, что их миссия все-таки будет исполнена, и они найдут нас, людей с необычной кровью, – зная, что мы их единственная надежда – их единственный шанс вернуться домой.