Скорбный урожай - Дженнифер Роу

Элис дышала ровно и глубоко, внимательно слушая сержанта.

– Итак, мисс Олкотт, хочу, чтобы вы хорошенько подумали и сказали мне, когда и чем вы опрыскивали деревья.

Старуха посмотрела ему прямо в глаза и медленно заговорила, взвешивая каждое слово:

– Я уже сказала тебе, сынок, что не помню, когда и чем обрабатывала деревья. Если этот гаденыш забрался в сад и в темноте воровал мои яблоки, я не виновата.

– Хорошо, мисс Олкотт, оставим пока этот вопрос. – Тоби устало провел ладонью по лбу вверх, к веснушчатой лысине, будто это помогало ему собраться с мыслями. – Скажите, пожалуйста, может, вы слышали или видели что-нибудь необычное прошлой ночью, после того как удалились к себе в комнату? Насколько я понимаю, окна вашей спальни выходят в сад.

Элис кивнула.

– Так вы заметили что-нибудь?

– Ничего. Обычный шум. Люди бродили по дому, ходили в уборную и тому подобное. Еще слышала, как плакала в подушку та бедная малышка за стенкой. Боже мой, нынешние девицы всякий стыд потеряли. Да и парни тоже, по правде сказать.

– Вы, должно быть, говорите о миссис Сьюзен Тендер, не так ли, мисс Олкотт? – продолжал дотошно расспрашивать Тоби. Он снова скосил глаза на тихую, незаметную фигурку Верити Бердвуд и с интересом заметил, что лицо ее помрачнело, улыбка сбежала с губ.

– Ну да. Мою спальню от веранды отделяет лишь перегородка из фибролита. Она все равно что бумага. Через нее все слышно, особенно ночью. Уж я слыхала вещи позабавнее, чем плач несчастной девочки. – Тонкие губы старухи насмешливо скривились.

Мартин почувствовал, как лицо и шею заливает краска. Бесстыжая старуха! Просто ужас, какими беззастенчивыми бывают иногда старики.

Тоби даже бровью не повел.

– Значит, вы слышали, как плакала Сьюзен Тендер, – невозмутимо проговорил он. – Когда приблизительно это было?

– О, довольно рано, знаете ли. Я как раз пришла к себе. А до того она взорвалась и убежала. Бет прицепилась к ней, представила все так, будто бедняжка строила глазки этому мерзавцу. Хотя любому было ясно…

– Строила глазки мистеру Трелору? Покойному?

– Ну, к несчастью, тогда он еще не был покойным, – фыркнула Элис и невесело рассмеялась. – Этот слизняк ни одной юбки не пропускал, всех обхаживал. Только и слышно было, что «дорогая» да «милая». То к рыжей норовил подольститься, потом на собственную жену перекинулся, заигрывал с Бет, а после с женой Криса, затем снова взялся за рыжую. Даже ко мне подбирался, гад ползучий, да только зря старался. Ну, пусть другие думают что хотят, а по мне, было ясно как день, что малышке Флосси… или как ее там зовут… этот паразит даром не нужен. Бет оговорила ее из одной только злобы. Да уж, Бет любит стравливать людей и разжигать ссоры. Это помогает ей добиться своего. Она всегда так делает. Когда-нибудь Бет за это поплатится.

– Добиться своего? – с мягким нажимом повторил Тоби.

– Ну да. Она ведь спит и видит, чтобы Крис бросил свою женушку, – презрительно ухмыльнулась Элис, – и нашел себе другую, классом повыше, а то и вовсе не женился. Пожалуй, ей бы это больше подошло. Тогда она смогла бы управлять его жизнью, как сочтет нужным. Бет уже славно потрудилась над Анной. А теперь взялась за Кристофера.

Элис внезапно оборвала себя: должно быть, с опозданием поняла, что сболтнула лишнего, – резко повернула голову к Берди и буркнула:

– Ничего, что я столько тут наговорила?

– Вы можете говорить столько, сколько вам хочется, мисс Олкотт, – спокойно произнесла Берди. – Но, возможно, сейчас лучше всего будет просто рассказать сержанту Тоби, что вы слышали и видели прошлой ночью.

Элис повернулась к Тоби.

– Ну, слышала, как плакала девочка, это я уже говорила. Потом раздавались чьи-то голоса, хлопали двери. После этого дом затих. Крис вошел к себе в комнату, они с женой немного пошушукались. Тихо, но я их слышала. Девочка успокоилась, перестала плакать. Еще выл ветер. Всю ночь, как заведенный. Старое железо грохотало на крыше. Потом погас свет, по крайней мере там, где я могла разглядеть, – в боковой части дома и со стороны двора окна не горели. Несколько раз хлопала входная дверь, но в этом нет ничего особенного: уборная ведь позади дома. Старые трубы гудели – стало быть, кто-то мыл руки. Словом, обычное дело. А больше мне нечего тебе сказать, сынок.

Элис хотела уже подняться, но улыбка и вздернутые брови Тоби ее остановили.

– Мисс Олкотт, вы уверены, что это все? Анна Трелор упомянула, что вскоре после полуночи из холла донесся какой-то шум. Вы не…

– Ах да, раздался вопль, потом голоса, верно. Но было уже далеко за полночь. Примерно в четверть второго. Шум быстро стих. Я решила, что дело тут в жене Криса, потому что из их комнаты снова послышались разговоры, слезы и всякое такое. Но как бы там ни было, в конце концов они угомонились.

Тоби задумчиво посмотрел на Элис.

– Вы явно недолюбливали покойного, мисс Олкотт. Можете сказать почему?

Элис пренебрежительно фыркнула.

– Этот тип не понравился бы любому, в ком есть хоть капля здравого смысла. Я впервые увидела его в прошлом году, и мне было довольно. По ночам он постоянно шнырял туда-сюда, а потом полдня спал! Изнеженный бессердечный негодяй, чертово отродье. Стоит приличной женщине связаться с пиявкой вроде него – и будешь расплачиваться за это всю жизнь.

На щеках Элис проступил бледный румянец, глубоко запавшие глаза вспыхнули, и Тоби небрежно обронил.

– Вы очень привязаны к дочери своей племянницы, мисс Олкотт?

Элис сжала губы. Краска медленно сошла со щек.

– Конечно, – ответила она с вызовом. – Это вполне естественно, разве нет? У меня осталось не так уж много родных, знаете ли.

– Спасибо, мисс Олкотт, – добродушно кивнул Тоби. – Пока на этом все.

Время близилось к полудню. Рубашка Тоби измялась еще больше, прореха на животе разошлась шире, галстук сбился набок. Сержант расстегнул верхнюю пуговицу и ослабил воротник. Глаза Мартина потемнели и, казалось, стали больше, а наскоро приглаженные утром волосы снова растрепались. Обитатели дома один за другим входили в мрачную комнату, и каждый рассказывал, как провел минувшую ночь.

Кейт оказалась предпоследней. Ее вызвали перед Берди, но сразу после Джереми, который вышел из спальни Бетси встревоженным. Поначалу Кейт держалась неплохо. Тоби не спрашивал ее, мог ли Дэмиен Трелор покончить с собой, и ей не пришлось изворачиваться и лгать, будто такое могло случиться, когда в душе она точно знала, что это немыслимо. Кейт честно сказала, что Ник – самый мягкий и беззлобный человек из всех, кого она встречала. Правда, вспомнив его ревнивую вспышку накануне вечером и перекошенное от ярости лицо, она немного смутилась. Но Тоби не давил на нее. Вероятно, он уже знал о ссоре от Джилл, Ника и остальных. Кейт оставалось только подтвердить это.