Смерть кукловода - Екатерина Шелеметьева

Когда ночью Стриженов вернулся в отель, Марго там не было. Дмитрий достал из кармана телефон. На экране высветилось сообщение, пришедшее пару часов назад: «Димасик, я тебя люблю! Мы с девочками в клуб. Буду поздно». Стриженов хмыкнул, хотел убрать телефон в карман, но тот протяжно звякнул и показал новое сообщение: «Буду утром». Похоже, Марго прекрасно проводит время.

«Вертихвостка», — вспомнил Дмитрий одно из любимых бабушкиных слов и пошел в душ. Он был одновременно раздосадован тем, что Маргарита проводит ночь неизвестно где, и в то же время этому рад. Даже страшно представить, какой скандал она бы закатила, увидев его пьяным. К тому же Марго наверняка учуяла бы стойкий аромат Алисиных духов.

Стриженов разделся, встал под душ, включил воду похолоднее и постарался протрезветь. После душа он вскипятил чайник, заварил в большой кружке пакетик «Эрл грей», лег на кровать и открыл страницу Марго в Инстаграме. Бред, конечно, но ему хотелось узнать, где, с кем и как она проводит время.

Полистав фотографии и убедившись, что Маргарита и правда веселится в каком-то столичном клубе в компании двух подруг, Стриженов выключил телефон и мгновенно провалился в глубокий тревожный сон.

Ему снова снился Солоновский. Он стоял в своей комнате перед мольбертом и писал портрет женщины с младенцем на руках. Напротив художника на деревянном табурете сидела натурщица. Не слишком молодая, рыжая, остроносая, она как две капли воды походила на Лису, а на коленях у натурщицы крутился пухлый годовалый карапуз. Во сне Стриженов стоял за спиной художника, рассматривая натурщицу, ее ребенка и будущую картину, очертания которой проступали на холсте. Солоновский снова и снова макал кисточку в синюю краску, оставляя на картине хаотичные мазки. А Дмитрий пытался понять, откуда на полотне столько синего. Платье натурщицы было изумрудно-зеленым, фон светлым, почти белым. А синяя краска тем временем заполняла и заполняла холст. Стриженов смотрел на него, силясь что-то вспомнить. И какая-то смутная, неясная догадка снова и снова проносилась в его голове и ускользала.

Проснулся Дмитрий поздно, уставший и в плохом настроении. Рядом с ним с телефоном в руке сидела Марго. Выглядела она порядком помятой: волосы собраны в хвост, лицо без косметики, под глазами темные круги.

— С добрым утром! — бодро и нарочито громко поздоровался Стриженов.

— Угу, — мрачно отозвалась Марго, не отрываясь от телефона.

— Что, пытаешься по фотографиям воссоздать события вчерашнего вечера? Не все удается вспомнить?

— Дима, ну что ты такое говоришь? Мы вчера славно посидели с девочками, поболтали, потанцевали.

— Выпили, — язвительно подсказал Стриженов.

Она протяжно вздохнула и едва заметно кивнула.

— Дим, давай сегодня никуда не пойдем, ладно? Может, кино какое-нибудь посмотрим? — Марго посмотрела в окно и поморщилась от яркого солнца за тонкими шторами.

Стриженов хмыкнул, прислушался к собственным ощущениям: похоже, вчера он тоже перебрал. Во рту было сухо, как в пустыне, в левый висок настойчиво стучала головная боль. Журналист прикрыл глаза и увидел перед собой копну рыжих волос и тонкую шею, к которой он так нежно прикасался губами на заднем сиденье такси.

Стриженов, вздрогнув, отогнал непрошеное видение и спешно согласился на просмотр телевизора. Даже почти не язвил. Нашел кабельный канал с остросюжетными фильмами и вместе с Марго погрузился в бесконечную череду блокбастеров. Время от времени он засыпал и просыпался уже на следующем фильме, а потому все события и впечатления этого дня слились для Стриженова в один невнятный ком из выстрелов, криков, погонь, перестрелок и полуголых девиц, прыгающих на экране. Пару раз Стриженов звонил в ресторан отеля и заказывал поесть, пару раз его отвлекали от фильмов бессмысленными рекламными звонками. Какой-то банк снова предлагал журналисту миллионный кредит, а доставка пиццы поздравляла с днем рождения на месяц раньше срока.

За окном вовсю светило солнце, словно лето выиграло у осени в карты один день и теперь старалось согреть и осветить землю так, чтобы хватило до самой зимы. Последняя листва блестела и переливалась в его холодных лучах, но Стриженов и Марго игнорировали хорошую погоду и продолжали валяться в постели. Ближе к вечеру Дмитрий понял, что отчаянное ничегонеделание утомило его сильнее, чем вся предыдущая рабочая неделя, беготня по разным адресам и инстанциям, сбор данных.

Стриженов собрался с силами, рывком поднял себя с кровати и, накинув на плечи куртку, отправился немного прогуляться. Снова, как и пару дней назад, он бессмысленно бродил по улицам Москвы, рассматривал витрины магазинов и лица прохожих, дышал осенним воздухом, который в мегаполисе при всем желании не мог называться свежим.

В кармане завибрировал телефон. Стриженов решил, что это Марго, и, не здороваясь, сообщил в трубку:

— Гуляю. Скоро буду. Про мороженое не забыл. Тебе клубничное или шоколадное?

— Мне ванильное, килограмма два, — отозвался незнакомый голос.

— Простите, — растерялся Дмитрий, — думал, подруга звонит. С кем я говорю?

В трубке захохотали, и он узнал этот искренний, немного демонический смех.

— Это Полина Петровна Антонова, — сквозь смех представилась собеседница. — Извините, Дмитрий, что беспокою. Но мне срочно нужна ваша помощь. Сюжет моей книги об убийстве в горах окончательно зашел в тупик. Сколько ни бьюсь, ни придумываю новые факты и сюжетные ходы, ничего не получается. Вы же собираете информацию об этом деле? Наверняка вам удалось что-то узнать. Можете поделиться сведениями?

Стриженов задумался. С одной стороны, ему до смерти хотелось обсудить все детали дела с Полиной Антоновой. Интересно же узнать мнение детективщика, да еще и помочь знаменитому автору с книгой? С другой стороны, Стриженов так и не смог прочно связать кого-то из участников похода с Солоновским, а значит, Полина все еще в числе подозреваемых.

Словно прочитав мысли журналиста, Антонова спросила:

— Все еще подозреваете меня? А на каком, позвольте спросить, основании? — Голос ее звучал наигранно строго.

— На том основании, уважаемая Полина Петровна, — тем же тоном отозвался Дмитрий, — что в квартире покойного среди десятков книг о живописи и истории искусства обнаружены ваши детективные романы.

— Да ладно?! — Полина явно обрадовалась этой новости, но через секунду, взяв себя в руки, вернулась к прежней роли: — И это доказывает мою вину? А не приходило вам в голову, дражайший Дмитрий Константинович, что покойный просто любил детективы?

Стриженов вздохнул и сообщил Антоновой, что ни в чем ее не обвиняет, просто цепляется за каждую соломинку, так как никакой толковой связи между погибшим реставратором и группой писателей до сих пор обнаружить не удалось.

— Дмитрий, — Полина медленно выговорила его имя, что-то параллельно обдумывая, — я же правильно догадалась, вы в Москве? И гуляете по городу? Позвольте, я составлю вам компанию? Думаю, мы можем быть полезны друг другу. Вы расскажете, что узнали о погибшем, а я, как профессиональный детектив-теоретик, постараюсь помочь вам найти разгадку. Хотите?