Мои Рубежи - Игорь Лахов

На разгон больше девяноста километров — тоже. И это будет примитивный бензиновый двигатель, который при мощности в двести лошадок жрёт горючее, как твой Такс сгущёнку.

— А откуда ты знаешь, что он её любит?

— Ну… — смутилась девушка, — В гости приходил. Я ж не знала тогда, что он такой разговорчивый!

— А как тогда поняла, что сгущёнку уважает?

— Он её в зубах принёс и смотрит так грустно-грустно. Я открыла банку. Вылизал всю за несколько секунд, а потом опять ещё грустнее смотрит. Я из своего НЗ и отдала… Потом тушёнку, галеты. От самоподогревающейся перловки почему-то отказался.

— У него с ней нехорошие ассоциации, — хмыкнул я, вспомнив наше кулинарное бодание на казанской базе. — Рита, ты его сильно не прикармливай, а то обожрёт и не заметишь.

Спроси у Мышки со Стеллой. Они Такса любят безумно, но эту прожорливую скотину тоже стали в еде ограничивать. У него ж чувство насыщения приходит лишь тогда, когда больше ничего не остаётся. И это не только физиологический момент, но и психологический тоже.

— Долго голодал, наверное.

— Ага. А ещё обожает через еду манипулировать. Пойми, что он не простая собака, а симбиот с вывернутым образом мышления.

— Сам ты вывернутый! — возмутился появившийся из ниоткуда Такс, заставив всех вздрогнуть. — Я же особенный, оригинальный. Да что говорить! Если отбросить присущую мне ложную скромность, эксклюзивный! Макс, я от Берлиоза. Что-то он разволновался сильно. Бегает, руками размахивает и матерится по-еврейски.

— Это как?

— Громко. Слов не знаю, но явно не молится.

— Скажи ему, что вечером буду.

— Уже сказал.

— Я меня спросить никто не забыл? — нехорошо прищурился полковник Дамбаев, с интересом прислушивающийся к нашей болтовне. — В ночное время выход вне состава группы запрещён.

— А мы не в город. Мы к Фаршу. Делов-то на полчасика.

— Ну да… С твоими-то талантами, рядовой Такс, внезапно появившихся Тварей бояться нет смысла.

— Верно. И, кстати, многоуважаемый Тамир Арданович, хочу поговорить насчёт «рядового». Как-то унизительно лучшему симбиоту Рубежей ходить не пойми кем. Давайте начнём повышать меня в звании? Начнём с…

— Сгинь, зверюга! — шибанул полковник кулаком по столу. — Ещё одно слово и отправлю сортиры чистить!

— Ой, какие мы все нервные… — сказал блохастый, исчезая.

— Аксакал, — повернулся Будда к командиру, — ты как с этим нахалом уживаться умудряешься?

— Хорошо, если честно. А ещё честнее: привык и к Таксу, и к его хозяину. Котяра ещё хуже, если разобраться.

— А я всегда это говорил! — раздался голос из пустоты.

— Смотрю, — нахмурился Будда, — некоторых туалеты не пугают. Жрать, говорят, любишь?

— Опа… Мне не нравится ход ваших мыслей, — снова появился Такс во всей красе. — Кажется, я действительно погорячился. Обещаю, что подобное не повторится. Простите наивного, простодушного пёсика… В последний раз. А?

— Только из-за уважения к Аксакалу! Брысь!

— И надолго его хватит? — поинтересовался Ринат у меня.

— Он же сказал, что такое в последний раз. А обещания свои привык держать. Правда… Тут нужно давить по всем пунктам до конца. Не уточнили по срокам «последнего раза». Вполне возможно, что только за сегодня. Если повезёт, то за эту неделю. Но я бы не обольщался.

— Как есть Чистильщик! — рассмеялся полковник, услышав эту информацию. — Наш человек… Хотя и не человек тоже. Ладно. Отдыхайте все. Котяра, передавай от меня привет Фаршу. Спасибо за службу, бойцы.

Глава 11

Вечерний визит к Фаршу принёс несколько интересных открытий. При нашем появлении старик Берлиоз горестно вздохнул и пригласил за стол.

— Котяра! Я таки понимаю, шо у вас с Таксом имелись свои резоны, но зачем ими гробить мою семью, неся что ни попадя в приличную лавку⁈

— Не понимаю пока сути, — честно признался я. — Кажется, была договорённость о сотрудничестве? Да и не херову тучу частей Кентавров доставили. Если ваши складские объёмы не позволяют…

— Вот именно, что херову! — воскликнул старик, перебивая меня. — Я вам расскажу! Я вам сейчас всё расскажу, а потом вам станет стыдно на несколько процентов от сделки! У меня есть внучка Цилечка. Очень приличная девочка… шестнадцати годков, кстати. Гордость дедушки и красавица. А как готовит! Правда, со зрением небольшие проблемы — близорука… Но сегодня я впервые хотел, чтобы Циля ослепла на оба глаза!

Девочка поругалась с мальчиком, у которого оказался интерес не к её талантам, а к деньгам семьи. Девочка пошла в лавку к любимому дедушке за утешением. Так как этот мальчик, поц недоделанный, расстроил сильно, то много плакала, сняв очки. Вошло невинное создание сюда, именно в эту самую комнату. Увидела гору, сами знаете чего. Взяла одну штучку рассмотреть поближе. Поднесла к носу… И тут её глазки моментально просохли!

Когда я из спальни услышал дикий вопль и звук падающего тела, то сразу же прибежал. Страшная картина! Моя Цилечка лежит на полу без сознания, сжимая в руке ТО САМОЕ! И всё это на фоне ещё двадцати ЭТИХ, кучей сваленных посреди комнаты! Я сам чуть рядом не прилёг!

— Не двадцать, а двадцать один, — невозмутимо сказал Такс.

— Ой, не надо меня держать за идиота! Ровно двадцать и один в руке у Цили. Всё уже посчитано.

— Она что, — спросил я, — никогда не видела копыт и хвостов? У тебя, Фарш, подобного добра в лавке хватает.

— А кто говорит за хвосты? Я про гениталии!

— Чьи?

— Мои… Точнее, Кентавров, — пояснил Такс. — Хотя такое полуметровое «достоинство» и сам бы не отказался иметь.

— Не понял… Ты члены Тварям отрубал, пакостник⁈

— От восьмидесяти процентов выгоды даже бессребреники не отказываются. Да. Доставил их сюда вместе с твоим неликвидом.

— Хм… Надеюсь, хоть не откусывал от Кентов?

— Зачем? — трансформировал Такс переднюю лапу, предъявив нам кинжальной длины когти. — Чик! И готово!

— Понятно…

— А мне непонятно! — взвился Берлиоз. — Что мне теперь с Цилей делать⁈ Правда,