Библия и нравственное воспитание - Дэвид Гудинг

и моего соседа, и людей, живущих в соседних квартирах, или всех жителей этого города, этой страны, всего мира? Очевидно, что если я люблю свою семью, как самого себя, и она будет испытывать голод, я смогу ее накормить. Но если я попытаюсь поделиться с каждым голодающим в городе, у меня едва ли хватит еды, чтобы спасти от голода хоть одного человека. Итак, кто же мой «ближний»? По мнению говорившего, понятие «ближний» слишком расплывчато, и вследствие этого сама заповедь становится нереалистичной и недейственной. Вот таким образом человек, сведущий в Ветхом Завете, попытался найти себе оправдание в том, что не исполнял вторую величайшую заповедь (Лук. 10,25 -29).

(Теперь предложите ученикам обсудить следующие вопросы:

Состоятельно ли оправдание законника, сведущего в Ветхом Завете?

Если нет, как бы вы ответили на его возражения?

Разумеется, наши попытки поделиться тем скромным количеством пищи, которое мы сами имеем, со всеми голодными в этом мире не будут иметь никакого практического смысла. Но в мире в целом достаточно пищи, чтобы накормить всех. Если бы все правительства, все предприниматели, все люди повсюду любили бы своих ближних, как самих себя, и справедливо распределяли те продукты, которых в мире достаточно, то никто бы не голодал. Но мир в целом не исполняет вторую величайшую заповедь. Дает ли это достаточные основания для того, чтобы нам самим поступать таким же образом, в то время как мы в состоянии исполнять эту заповедь?)

ПРИТЧА О ДОБРОМ САМАРЯНИНЕ

«И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную ? Он же сказал ему : в законе что написано? как читаешь? Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя. Иисус сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить. Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний ? На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставивши его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился, и подошед перевязал ему раны, возливая масло и вино; и посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же» (Лук. 10,25-37).

Это одна из наиболее известных притч, рассказанных Иисусом. Пусть сначала ваши ученики прочитают ее просто как рассказ, или подробно перескажите им ее, указав на то, насколько она реалистична. Дорога из Иерусалима в Иерихон вилась среди высоких, причудливо изломанных утесов, где путешественника легко могли подстерегать разбойники. Грабеж был тогда столь же обычным делом, как и в наши дни.

Первый главный урок притчи

Из этой притчи можно извлечь несколько уроков. Прежде всего обратите внимание на последний и главный пункт (Лук. 10,36-37). Отговорка законника, оправдывавшего несоблюдение второй заповеди, представляла лишь теоретическое затруднение: он точно не знал, к какому человеку или людям в заповеди применялся термин «ближний», когда говорилось: «возлюби ближнего своего, как самого себя». Поэтому он спросил: «...а кто мой ближний» Однако с практической точки зрения его вопрос был несущественным и даже довольно неразумным. Незнание того, скольким нуждающимся может понадобиться ваша помощь, не останавливает вас при оказании помощи тому, кто в этот самый момент пребывает перед вами в бедственном положении и нуждается в вас как в ближнем. Поэтому, когда наш Господь наглядно демонстрировал урок этой притчи, Он не стал отвечать на теоретический вопрос законника. Вместо этого он задал законнику иной, практический вопрос: «Кто из этих троих (священник, левит или самарянин) был ближний (т.е., поступил как ближний) попавшемуся разбойникам?» Ответ был очевиден! Даже законник вынужден был признать, что именно самарянин поступил как ближний. «Иди, и ты поступай так же», – сказал Иисус.

Первый урок, таким образом, вполне ясен: наш долг – проявлять милосердие на деле к тем нуждающимся, которых мы встречаем в нашей повседневной жизни, если мы только способны помочь им. Разумеется, мы должны видеть всю огромную нужду, которая есть в этом мире. Но мы не должны допускать, чтобы наше личное бессилие перед лицом этой великой нужды парализовало наши попытки помочь тем нуждающимся, которых мы встречаем в нашей повседневной жизни. И, разумеется, мы не должны использовать это как оправдание своего бездействия по отношению к ближним.

(Этот вывод может быть подчеркнут следующим образом. Эта заповедь: «возлюби ближнего своего, как самого себя» в другом месте сформулирована Иисусом несколько иначе: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7,12). Если бы вас ограбили так же, как этого человека из притчи, разве вы не желали бы, чтобы прохожие помогли вам? Разве вы бы не стали горько упрекать тех, кто равнодушно проходит мимо вас? Так поступайте же с теми, кто в нужде, так же, как вы хотели бы, чтобы поступили с вами на их месте.)

Второй урок притчи

Второй урок состоит в том, что если наша религия не побуждает нас любить наших ближних, как самих себя, то такая религия если не совсем ложна, то по крайней мере недостаточна. Так как история, приведенная Господом нашим, была притчей, а не реальным происшествием, Иисус был волен определить действующих лиц этого повествования. Выбор Господом нашим в качестве персонажей священника и левита, проявивших равнодушие к пострадавшему человеку, очень многозначителен. И священник, и левит были служителями при иерусалимском храме; и именно они прежде всех остальных должны были любить ближнего, как самого себя. Почему же они не помогли тому человеку? Если бы они шли в Иерусалим, в храм, они могли бы опасаться прикосновения к умирающему человеку, что сделало бы их ритуально нечистыми, и они на какое-то время лишились бы возможности участвовать в богослужении (см. в Ветхом Завете кн. Чисел, гл. 19). Но их служба была окончена,