Цветок Аида - Алина Ланская

— Изнасиловать?! — Геля округлила глаза. — Изнасиловать?! Тебя? Господи, что ты такое говоришь, Кора?

— Правду! Я до сих пор чувствую их руки на себе. Этот ублюдок хотел сначала сам… а… а потом… чтобы это со мной сделали другие.

— Не верю! — Мачеха замотала головой и даже прикрыла руками уши. — Что за глупости ты говоришь? И при чем тут моя дочь?

Она умоляюще посмотрела на папу, ища у него поддержки, и он согласно кивнул.

— Какое изнасилование, Кора? Вы почти с ним муж и жена уже, в семье не может быть изнасилований. Свадьба через месяц, должна была быть… теперь непонятно когда. Кто его избил?!

Я замерла от его слов. Он точно мой отец? И половина от него во мне?!

У тебя нет отца, Кора. И сестры тоже нет.

— Какие-то мужчины, я не знаю их. Ворвались в квартиру, началась драка, а я убежала.

Ложь давалась мне легко, только она сейчас и была важна. Внутри что-то умерло, что-то, что раньше болело и заставляло нервничать. Сейчас я была спокойна — они не узнают, что Герман замешан. Никто не узнает.

— Раиса так не думает, Каролина, — медленно произнес папа. Он пытался прожечь меня взглядом, но мне уже было все равно. Этот человек навсегда перестал существовать как мой отец.

— Мне плевать, что думает Раиса. И я не выйду замуж за Аракчеева. Ни за что.

— Кора, детка… — Геля шагнула ко мне и попыталась обнять, но я отшатнулась. — Милая, ты просто волнуешься перед свадьбой, но я уже подобрала для тебя такие платья…

— Ты меня слышишь?! — заорала я. — Слышишь? Я не выйду замуж! Мне плевать на ваш завод…

— Рот закрой! — рявкнул Арсений. — Сева звонит.

В гостиной сразу стало тихо.

— Да… здравствуй... уже слышал, да. Каролина? Здесь, дома, а… Уже рядом? Конечно, будем рады.

Арсений отключил телефон и посмотрел на свою жену.

— Он будет через пять минут у нас, хочет поговорить о случившемся. Аделина, марш к себе, — приказал он сестре. Та молча встала и, снисходительно посмотрев на меня, вышла из гостиной.

— Послушай меня, девочка. Всеволод хочет с тобой поговорить, ни слова об изнасиловании или что там у вас случилось с Данизом. Главное, ты сожалеешь, что так случилось, и поможешь ему найти тех ублюдков, которые напали на его брата.

— Нет!

— Только попробуй…

— Милый, — вмешалась Геля, — оставь Кору в покое, она и так неважно выглядит. Не хватало еще, чтобы Аракчеев решил, будто мы тут ее запугали!

— Вообще-то, так оно и есть. — Я зло сощурилась.

— Подумай лучше о себе и своей бабушке, Каролина, — надменно произнесла Геля. — Как вы будете жить?! Вы полностью зависите от нашей семьи. Сейчас успокойся, пожалуйста, и подумай, что мы с твоим отцом хотим тебе только добра.

Я отвернулась к окну, говорить с ними было бесполезно.

Всеволод приехал через несколько минут. Он был очень напряжен, его обычно тщательно причесанные волосы сейчас были взлохмаченными, лицо бледное. Он даже одет был без обычной тщательности. Сева скупо ответил на приветствия мачехи и Арсения и попросил оставить нас с ним вдвоем.

Геля очень не хотела уходить, но ей пришлось. Не удивлюсь, если она со своим мужем остались подслушивать за дверью.

— Как ты, Каролина? — Сева усадил меня за стол и придвинул свой стул так близко к моему, что наши колени почти соприкасались.

— Уже неплохо. — Я усмехнулась. Даже не верится, что он родной брат этого чудовища. — Не знаю, что тебе наговорил Даниз, но…

— У него сломана челюсть. — Сева вздохнул. — Он еще не скоро сможет нормально разговаривать. Не думал, что мой брат на такое способен.

Я изумленно вытаращила глаза на Аракчеева — ожидала чего угодно, но не этих слов. Так удивилась, что даже позволила ему взять свою руку.

— Он… он… его дружки признались? — Я не знала, что и думать.

— Видео с телефонов. — Сева поморщился с отвращением. — Худшее, что я когда-либо видел… Я хочу, чтобы ты знала: я на твоей стороне, Каролина. И если тебе нужна помощь, только скажи.

— Я не выйду замуж за твоего брата! — Я прямо смотрела в темные глаза Севы. — Никогда. Отмени свадьбу со своей стороны, этот ваш чертов завод…

— Он очень нужен нам, Кора. — Аракчеев мягко улыбнулся. — Аид ни за что от него не откажется.

Я вырвала свою руку из ладони Севы и неприязненно посмотрела на брата Даниза.

— Тогда я сама со всем разберусь. Мне не нужна твоя помощь.

— Каролина… — Он грустно покачал головой. — Ты еще очень юная и наивная, многого не понимаешь, но я могу тебя защитить…

— Не надо, — оборвала я Севу. — Я вам не вещь. И у меня есть тот, кто меня защитит от вас всех!

Кора

Я не хотела с ним больше разговаривать: все эти Аракчеевы одинаковы и думают только о себе. Сева, кстати, не удерживал меня, когда я встала со стула и пошла к двери.

— Каролина, я понимаю, что ты очень расстроена, но мы обязательно с тобой еще поговорим. Помни, я всегда готов тебе помочь.

Приличия не позволили мне показать ему средний палец и сказать все, что я на самом деле думаю. Так что я лишь кивнула и открыла дверь гостиной. Как и ожидала, в коридоре стояли Арсений с Гелей. Оба напряженные и испуганные.

— Ну? — не выдержала мачеха.

— Я сказала, что не буду выходить замуж за его брата, — спокойно ответила я, отрешенно наблюдая, как бледнеют их лица. — Да, и Сева знает, что сделал Даниз!

За спиной послышались шаги, я не обернулась и молча пошла к выходу. Здесь мне делать было нечего.

Бабушка пекла пироги с капустой, я почувствовала запах еще в прихожей. В животе сразу заурчало от голода — с утра ничего не хотелось есть из-за внутреннего напряжения, а сейчас там осталась лишь пустота.

— Кора, родная моя, что случилось? — Бабушка помогла мне снять куртку. — А что это за рубашка на тебе? Не видела у тебя такую.

— Это… Дианина, а моя вчера порвалась… случайно, вот она и дала мне свою. — Я решила, что не стану бабушке рассказывать правду. Ее сердце может просто не выдержать.

— Твой папа звонил, спрашивал, где ты, — начала рассказывать ба, когда мы обе прошли на кухню. — Я ему сказала, что ты у Дианки, так он заругался, сказал, что это вранье.

— Все нормально, бабуль, я правда ночевала у Ди. Я сейчас из главного дома, сказала… им всем, что не буду выходить замуж.

Бабушка прижала ладони к губам, всегда так делает, когда удивляется чему-то или боится. Я ее не винила — сама не очень представляю, как мы будем жить. С папой не удастся договориться по наследству, а я больше не могу притворяться.